Сейчас он выйдет из метро и позвонит ей из автомата – может быть, она еще не ушла. Она ему все объяснит, а он уговорит ее приехать в Разлив, и они вместе останутся ночевать на даче.
Но сойдя с эскалатора, Костя вспомнил, что телефон в квартире не работает – на их улице меняли кабель.
Он подошел к кассе, купил жетон и поехал на Васильевский, моля бога, чтобы Катя оказалась дома. С ним творилось что-то непонятное. От метро он побежал, чтобы не опоздать, застать ее…
Она была дома.
Но он все равно опоздал.
Костя остановился в прихожей, стараясь уловить звуки Катиного присутствия. Через мгновение он услышал ее крик. Потом что-то треснуло, тяжело упало…
Когда он вбежал в кухню, Катя лежала на полу. Вокруг нее валялись обломки перил. На галерее стоял отчим и смотрел вниз, на неподвижно лежащее тело.
Костя кинулся к жене.
– Чемодан под роялем. Скорей! – крикнул он Анатолию.
Неделю назад он собрал комплект неотложной помощи. Как вовремя! Такой набор был у всех его сослуживцев, ведь случись что, и без лекарств медик может оказаться не полезнее простого обывателя.
Он начал реанимацию. Пять толчков – один вдох.
Отчим отреагировал быстро.
– Адреналин кубик, атропин кубик! – распорядился Костя, не переставая качать.
Он боялся, что отчим растеряется, не сможет приготовить инъекцию, но через несколько секунд шприц был уже у Кости в руках.
Он с налету попал в вену. Внутрисердечный путь не имеет преимуществ перед внутривенным, явственно услышал он голос преподавателя медучилища. Но иглы для внутрисердечной инъекции у него все равно не было.
– Еще по два кубика. Десять хлористого и девяносто преднизолона. Три ампулы. И «Скорую помощь» вызывайте!
Сделав очередной вдох, Костя приложил пальцы к сонной артерии. Пульса не было, даже самого слабого. Катино лицо менялось, застывало на глазах.
И никакой адреналин, никакая «Скорая» уже были не в силах ее вернуть.
Надежды не было, но он качал и дышал, вводил препараты…
А потом услышал глухой голос отчима:
– Все, хватит. Прошло сорок минут.
Костя вяло удивился. Ему казалось, минут пять, не больше.
Он понимал, что женщина на полу мертва, но не верил, что это – Катя.
Надо пережить этот день, и все будет как раньше.
Он закрыл Кате глаза и хотел поднять ее, перенести на кровать, но отчим не позволил: до приезда милиции нужно оставить все как есть. Костя кивнул и сел рядом с Катей.
В его сознании всплывали мысли о фильме, на который они собирались пойти, о бутылке вина, подаренной ему на вызове…
Потом он подумал, что отчим толково помогал в реанимации, и почувствовал к нему благодарность.
Из коридора потянуло табачным дымом.
– Где «Скорая»? – зачем-то крикнул он.
В кухню вошел Анатолий с сигаретой.
– Не курите здесь.
Косте казалось, что дым может повредить Кате.
Отчим послушно потушил сигарету и выбросил окурок в мусорное ведро.
– Телефон не работает. А сотовый я забыл дома.
Костя тупо кивнул. «Скорая» ничего бы не сделала. Никто бы не смог. Мгновенная смерть после падения с высоты, черепно-мозговая травма, перелом шейных позвонков.
Ему стало стыдно, что он думает о Кате так отстраненно. Онемение в душе было хуже боли.
– Надо решать, – донеслись до него слова Анатолия.
– Что теперь решать?
– Надо вызывать милицию, объяснять.
– Да…
– Но прежде мы должны все хорошо обдумать.
Отвернувшись от Кати, от Кости, отчим стоял у окна и глядел во двор.
– Обдумать? Что?
– Давай перейдем в комнату…
Они перешли в гостиную с белым роялем.
Костя сел на стул. Оттого что он оставил Катю лежать на кухне одну, ему было стыдно, тяжело.
Отчим закурил новую сигарету, затянулся. Костя заметил, как мелко дрожит его рука.
– Я скажу тебе все как есть, Костя. У нас с Катей был… ну, не роман, конечно… Просто она мне нравилась…
Все стало на места. Катя принимала подарки, заручилась обещанием устроить Костю в институт и приобщить к бизнесу. Анатолий решил, что заслужил награду. Катино сопротивление он не принял всерьез.
– …я даже не понял, что случилось. Эта проклятая жара, я от нее голову потерял! Катя меня ударила, я инстинктивно замахнулся, она отшатнулась, перила сломались.
Костя подумал, что большая часть рассказа – ложь.
Правдой было только увлечение отчима молодой красавицей и уверенность этой молодой красавицы в том, что весь мир готов дарить ей подарки за ее красоту.
– Это случайность, понимаешь, Костя? Просто случайность!
Он кивнул. Случайность только в том, что он опоздал на несколько секунд.
Он подошел к отчиму и ударил его – коротко и страшно, как учили в ВДВ.
Потом, как во сне, сидел и чего-то ждал.
Анатолий зашевелился, сел на полу, взглянул на Костю мутными глазами.
– Все правильно, – сказал он. – Я заслужил.
И вся Костина ненависть к этому человеку куда-то исчезла. Ненавидеть его – это было бы предательством Кати, признанием того, что сказал о ней Анатолий, того, во что Костя не мог и не хотел верить.
А еще это было бы предательством мамы и сестренки. И того ребенка, которого мама собиралась родить от этого человека.
– Уезжайте, – тихо сказал Костя. – Никто не узнает, что вы убили мою жену. Ради нее и ради матери я скажу, что она сама упала с галереи.
– Несчастный случай не получится, Костя.
– Почему?
– Мне тяжело говорить об этом… Я брал Катю за руки… Она вырывалась. Менты проведут экспертизу, обнаружатся следы борьбы… Но если я расскажу правду, мне пришьют убийство и попытку изнасилования. Что тогда будет с твоей мамой?
– Что вы предлагаете?
– Мне очень больно, Костя, но Катю не вернешь. Надо собраться с духом и решить так, чтобы больше никто не пострадал. Если меня посадят, моему бизнесу конец, конкуренты растащат все, как вороны, а конкурентов у меня полно. Не исключено, что твоя мама окажется на улице. Ты готов содержать ее и детей?
– А куда деваться?
– Ты никогда не сможешь обеспечить их так, как они живут сейчас! А твоя мать уже привыкла к хорошей жизни, – подойдя к роялю, Анатолий стукнул по его крышке, и рояль отозвался жалобным дребезжанием. – Наверное, ты считаешь меня подонком, но это не так! Если бы речь шла только обо мне!
