– Да уж, Вероника, – вздохнул отец. Все это время он сидел тихо, ожидая, пока Надя окончательно выскажет свою позицию и можно будет ее поддержать. – Ты совершаешь огромную ошибку. У него же на лице написан корыстный интерес.
– Перестаньте обсуждать меня, будто обезьяну в зоопарке! – Костя повысил голос. – С какой стати вы решили, что я хочу жениться из корыстных соображений?
– А из-за чего же еще? На что вы могли польститься, кроме жилплощади и прописки?
– У Вероники миллион достоинств, она красивая и хорошая девушка…
– Вероника красивая? – оборвала его Надя. – Не смешите меня, вы просто плохо ее знаете.
– Не надо… – робко попросила Вероника, которая уже догадывалась, что сейчас последует.
– Надо, дорогая моя!
Решительным шагом Надя вышла из кухни, чтобы тут же вернуться с фотоальбомом.
– Вот, полюбуйтесь!
– Детские фото! – обрадовался Костя. – Очень интересно.
– Полюбуйтесь на свою красивую невесту!
– Охотно.
– Пожалуйста, не надо, – повторила Вероника.
– А ты не лезь. Молодой человек должен знать, кого он берет в жены!
«Вот и все, – обреченно подумала Вероника, – сейчас он встанет и уйдет…»
– Если вы думаете, что женитесь на сокровище, вынуждена вас разочаровать! Этот брак не принесет вам того, чего вы жаждете. Прописать я вас не пропишу, жить тут вы тоже не будете, в результате вместо вожделенной площади вы получите ленивую девицу с психическими отклонениями. Надо вам это? Лучше поищите-ка жену в другом месте.
Костя повернулся к Веронике:
– Ты не хочешь, чтобы я смотрел? Тогда я не буду. – Он положил пухлый альбом на подоконник. – А какие у тебя психические отклонения? Нимфомания, надеюсь?
– Возможно, и это. У Вероники…
– Хватит! – рявкнул Костя. – Я не буду слушать гадости про свою жену. Пусть я человек не вашего круга, но я люблю Веронику со всеми ее отклонениями. Я откажусь жениться на ней, только если она сама этого не захочет. Понятно?
– Молодой человек, на полтона ниже!
– Прекратите называть меня «молодой человек»! Я муж вашей дочери, хотите вы этого или нет.
– Одумайся, доченька! – Отец горестно покачал головой. – Мы заботимся о тебе и только о тебе!
– Неправда! – От возмущения Костя уже не мог остановиться. – Вы заботитесь о себе, поскольку боитесь, что я здесь поселюсь. Так вот, не поселюсь! Пойдем, Вероника?
Она тут же вскочила со стула.
– Сегодня переночуешь у меня, а завтра снимем комнату. Тебе нужны какие-то вещи?
Кивнув, Вероника ринулась в комнату, но тут же была остановлена возгласом Нади:
– Отцу плохо!
Тот сосредоточенно массировал кулаком левую сторону груди.
– Надеюсь, даже ты неспособна уйти, оставив отца в таком состоянии!
Костя спросил, что обычно принимает в таких случаях Вероникин отец, и попытался открыть форточку, но Надя прошипела:
– Немедленно уйдите! Вы что, не понимаете, что именно вы довели его до сердечного приступа? А ты что стоишь, Вероника? Сейчас же звони в «Скорую»!
Веронике не верилось в папину болезнь. Названивая в неотложку и помогая отцу перейти на диван, она думала только об одном: как жаль, что невозможно уйти вместе с Костей. Она понимала, что вместо поцелуев и нежных ласк ей предстоит Надин разнос, который вот-вот начнется.
– Я могу помочь, – не унимался Костя. – Я почти врач.
– Убирайтесь!
Повернувшись к двери, Костя стиснул Вероникину руку:
– Малыш, я подожду тебя во дворе, да?
– Долго ждать придется!
– В самом деле, Костя, неизвестно, когда я освобожусь.
– Вы полюбуйтесь на нее! Отец тяжело болен, а она думает только о свидании с хахалем!
– Вероника, я буду во дворе, только на проспект за сигаретами сбегаю. Выйдешь ко мне после «Скорой», хорошо? Если все в порядке, поедем домой, а нет – помогу в больницу устроить, может быть, еще что-нибудь понадобится… Короче, без тебя не уйду.
– А если до утра придется сидеть? Ты замерзнешь!
– Я же в форме! В шинели можно хоть на снегу спать, ничего не будет. Все, малыш, я не прощаюсь…
До приезда «Скорой» Надя успела объяснить Веронике, что та готова променять отца и сестру, вырастивших ее, на первого же подонка. А Веронике было стыдно, что она не чувствует ни вины, ни тревоги за папино здоровье… Она думала только о том, что Костя сидит во дворе и мерзнет.
«Скорая» приехала только через час. Лысоватый врач с мешками под глазами вяло осмотрел отца, снял кардиограмму, пробормотал что-то насчет ипохондриков, сделал укол анальгина и отбыл.
– Безобразие! – возмущалась Надя. – Как они смеют так относиться к больным!
– Тебе лучше, папа? – спрашивала Вероника. – Может, поспишь?
– Спасибо, я не хочу спать. Посидите со мной, девочки мои! Ох, я так переволновался! Дорогие, мы же одна семья, самые близкие друг другу люди, мы должны жить мирно!
Самый близкий Веронике человек в это время мерз под грибком на детской площадке, поэтому она сидела как на иголках, и папины проповеди ее не впечатляли. Но они продолжались – он все говорил и говорил о том, как важно заботиться друг о друге, и о том, что «никто не будет любить тебя так, как мы с Надей». А ей хотелось только одного: чтобы он замолчал и уснул. Она была уверена, что приступ был ненастоящим, сыгранным для того, чтобы оставить ее дома, и в то же время ей было стыдно за такие мысли. Наверное, ей просто удобно так думать, чтобы не волноваться за здоровье отца, – ругала она себя. Он пожилой человек, а скандалы не способствуют ровной работе сердца. Но чем больше она заставляла себя сочувствовать отцу, тем больше ей хотелось вскочить и побежать к Косте. Ах, ну почему все получилось так ужасно?..
Отец угомонился только во втором часу ночи, и Вероника подбежала к окну: Костя стоял под фонарем, специально выбрав место, чтобы она могла его видеть.
– Я ухожу, – сказала она Наде.
– Куда?
– Меня ждет Костя.
– Я не позволю тебе уйти из дома ночью, словно проститутке! На тебе, похоже, пора ставить крест, но я не допущу, чтобы ты позорила нашу семью. Господи, да за что мне все это! Семнадцать лет я жизни не видела из-за твоих болезней! И только ради того, чтобы ты ушла к мужчине!
Вероника растерялась. Да, она много болела в детстве, но разве это повод, чтобы не выходить замуж?
– Ты просто не имеешь права так поступить! – продолжала Надя.
– Хорошо. Я выйду и скажу ему, чтобы шел домой.
– Так я тебе и поверила!
