На рояле играл Громов. Изумленная, она вошла, осторожно опустила сиденье в заднем ряду и как можно тише устроилась на нем.
Мужчина, сидевший за роялем, ни жестами, ни выражением лица не был похож на ее заместителя по АХЧ, но все же это был он. Рассматривая его во все глаза, Вероника внезапно почувствовала, что музыка захватывает ее, а железные обручи ненависти и зависти потихоньку отпускают сердце.
Быть несчастной не стыдно, говорила музыка. Стыдно искать счастье везде и гнаться за ним, не разбирая дороги. У тебя было счастье, но ты, вместо того чтобы благодарить Бога, требовала у него еще и еще, как ненасытная обжора. Ты была счастлива с Костей, вы были одним целым, а когда Кости не стало, ты превратилась в жалкий обломок и теперь занимаешься тем, что пытаешься пристроить этот обломок какому-нибудь мужчине. Опомнись! У тебя есть счастливые воспоминания, это не так уж мало, цени их…
– У меня, оказывается, нашелся слушатель! – воскликнул Громов, закончив исполнение.
– Простите, я без приглашения…
– Узнали вещь? – Он встал из-за рояля и подошел к краю рампы.
Вероника покачала головой.
– Первый концерт Шопена для фортепиано с оркестром. Оркестра, увы, нет. Есть переложение для двух роялей, но у нас только один рояль. Да и исполнитель не из лучших. Поэтому вы не получили истинного представления об этой гениальной вещи. Но у меня в машине есть диск, оркестр Филадельфии, добросовестное исполнение, без всяких выкрутасов. Хотите?
– Лучше вы сыграйте еще что-нибудь, – попросила она.
– Что именно вам бы хотелось послушать?
– Не знаю… Я профан в музыке… Вот Бетховена люблю, – забормотала смущенная Вероника. – Какая у него основная концепция: радость через силу? То есть сила через радость…
– Знание через силу, – усмехнулся Громов. – От тьмы к свету, через борьбу к победе – тема Пятой симфонии Бетховена. Да и это примитивная, школьная трактовка. Странно, что вы, умная женщина, думаете, что в нескольких словах можно выразить концепцию творчества величайшего композитора Земли.
– Нет, конечно, я просто пытаюсь вспомнить, что мы учили в школе.
– Забейте! – посоветовал Громов, на мгновение вернувшись к образу заместителя по АХЧ, потом медленно повернулся и пошел к роялю. Возле инструмента он сдержанно кивнул Веронике и сел на табурет.
При первых же аккордах Лунной сонаты Смысловская поняла, что слушает великолепного исполнителя. Растиражированная, ставшая заставкой телепередач и мелодией мобильных телефонов, в исполнении Громова музыка звучала так, будто Бетховен написал ее вчера. У Вероники был диск с Лунной сонатой в исполнении Горовица, но сейчас она словно бы слышала другую музыку. Горовиц был холод и хрусталь, одинокая душа летела вокруг Луны в безмолвии и невесомости, зная, что больше не вернется к земной жизни.
Вернется, говорили пальцы Громова, все вернется, и каменные поля отчаяния зарастут зеленой травой, и любовники будут лежать в свежем сене, глядя на Луну, озаряющую поля теплым серебристым светом.
«Непонятно, что он здесь делает с такими-то талантами? – недоумевала Вероника, но знала, что спросить об этом самого Громова постесняется. – Наверное, если он, вместо того чтобы концертировать, работает электриком в больнице, на это есть серьезные причины. Скорее всего, спился, – решила она, хотя пьяным его не видела. – Ну да, спился, потом пить бросил, а обратной дороги уже нет…»
Веронику даже оставили мысли о собственных несчастьях – настолько она загрустила о нелегкой судьбе горемычного электрика. Нет, это же надо, зарыть такой талант! Если он творит такое теперь, когда его руки огрубели от физического труда, как же он играл раньше? С другой стороны, многие люди искусства пьют, и ничего, продолжают творческую деятельность. И среди хирургов есть алкоголики…
Тем временем Громов закончил исполнение, встал и слегка поклонился. Вероника не любила хлопать даже на официальных концертах, а здесь, в тишине пустого зала, ее аплодисменты прозвучали бы откровенно пошло. Поэтому она поднялась с места и просто кивнула в ответ.
– Наверное, на сегодня достаточно? – Громов легко спрыгнул со сцены и шел к ней. – Не хочу утомлять вас. Если будет настроение, приходите, я часто здесь занимаюсь.
«Это вместо того, чтобы лампочки вкручивать!» – не удержалась Вероника от ядовитой мысли, но вслух спросила другое:
– Я не буду вам мешать?
– Нет, конечно. Правда, иногда я разучиваю новые вещи, и слушать это почти невозможно… Вы, наверное, обратили внимание, что здесь очень хороший рояль.
Она кивнула.
– Я сам его настраиваю, – продолжал он. – Так что не стыдно будет и настоящего пианиста на День медицинского работника пригласить.
«А разве вы не настоящий?» – хотелось спросить Веронике, но она не спросила.
Оглядевшись, Громов нашел кожаную куртку, брошенную на одно из кресел, надел ее и повернулся к Веронике:
– Пойдемте, я отвезу вас домой. Время позднее.
Вероника предполагала, что, скорее всего, Громов ездит на старых «Жигулях» с царапинами на бортах и кучей хлама на заднем сиденье, но он распахнул перед ней дверцу «Ауди», хотя и не новой, но вылизанной, как космический корабль перед стартом.
– Можете курить, – предложил он.
Она провела рукой по велюру кресла. Интересно, как он добивается такой чистоты? Пару вечеров она посвятила чистке мягкой мебели, но удовлетворительного результата не добилась – Надя оставила диваны такими засаленными, что даже хваленый «ваниш» оказался бессилен.
«Я же решила отдать ей квартиру, – вдруг вспомнила Вероника. – Больше не надо с диванами мучиться, пусть забирает как есть!»
По дороге она собиралась расспросить загадочного электрика, где он учился музыке, но не тут-то было! За свою жизнь Вероника никогда не встречала таких психованных водителей, как Лука Ильич Громов. Он сразу взял с места в карьер и понесся, как всадник Апокалипсиса, подсекая грузовики и автобусы, совершая такие рискованные маневры, что ей хотелось кричать от ужаса и спрятаться под сиденье. Войдя в азарт, Громов будто бы забыл о пассажирке. Но когда она собралась попросить ехать помедленнее, вдруг поймала на себе оценивающий взгляд и сообразила, что такой ездой он пытается произвести на нее впечатление, а заодно и насладиться ее страхом. «Не дождется!» – решила Вероника, нацепила на лицо безмятежную улыбочку и закурила, показывая, что ничего особенного не происходит.
Громов довез ее до подъезда.
– Спасибо. – Вероника хотела открыть дверь машины, но та оказалась запертой на центральный замок.
– Так как насчет чашечки кофе? – Крупная рука с сильными пальцами и не слишком чистыми ногтями легла ей на коленку. Глядя на эту руку, невозможно было поверить, что она способна извлекать из рояля удивительные звуки.
– Господи, да у вас навязчивая идея! – фыркнула Вероника. – Вам что, кофе негде выпить? В таком случае рекомендую «Идеальную чашку», там прекрасно варят.
