На самом деле ей хотелось заорать: «Выпустите меня немедленно!», но она застеснялась – и напрасно! Рука Громова скользнула ей под юбку, нащупала резинку от чулка и задержалась на ней, как на последнем барьере целомудрия. А через секунду Вероника осознала, что целуется со своим замом по АХЧ.
Наверное, из-за всех переживаний этого трудного дня ее нервы были на пределе – ничем другим она не смогла объяснить то, что ее тело немедленно отреагировало на прикосновения Громова. Она словно попала в зону высокого напряжения и, как человек, схватившийся за оголенный провод, не может самостоятельно отпустить его, так у нее не хватало сил отпрянуть от электрика.
Но все же она сделала это!
Тяжело дыша, они уставились друг на друга. Вероника плохо соображала, однако поняла, что Громов шокирован не меньше ее. Стоит одному из них сделать неосторожное движение…
Громов молча открыл дверцу. Она осторожно, будто под прицелом, вышла из машины и побежала в подъезд.
«Я устояла! – гордилась собой Вероника, среди руин кухни делая салат из помидоров. – Господи, ведь еще секунда, и мы бы занялись любовью прямо в машине. Тоже мне, Казанова с разводным ключом! Секс-техник! Ловелас-унитаз! Да он вообще тут ни при чем, просто я давным-давно не спала с Димой, а тут еще эта музыка, вот меня и разобрало. А может быть, все проще: я почувствовала, как сильно он меня хочет, и мое тело само откликнулось на его желание! Кстати, что страшного произошло бы, поднимись мы сюда?.. Даже если бы Громов и начал потом всем рассказывать, что спал со мной, ему бы никто не поверил».
Тут же перед мысленным взором Вероники предстала Эсфирь Давыдовна.
«Ты, Вероника, хочешь положительных эмоций, и это естественно. Каждый человек стремится к счастью и радости. Самое простое – это еда (в те времена никому и в голову не пришло бы предостерегать девочку от алкоголя и наркотиков). От конфеты или булочки ты гарантированно получишь приятное ощущение. Еще еда хороша своей предсказуемостью: ты точно знаешь, что именно испытаешь, съев шоколадку или пирожок, поэтому твое удовольствие полностью в твоей власти. Зачем мучиться и переживать, если достаточно сходить в магазин и купить что-нибудь вкусное? Но помни: эта радость продолжается ровно столько, сколько ты жуешь. А потом что? Отвращение от собственного вида в зеркале? Отчаяние, что молодые люди на тебя не смотрят? И разочарование в себе, злость, что никак не можешь сесть на диету? Так стоят ли пять минут удовольствия тех отрицательных эмоций, что обязательно за ним последуют? Взвесь все плюсы и минусы и выбирай. Булка или мальчики? Шоколад или красивое платье?»
Понятно, что переспать с Громовым – то же самое, что съесть конфету. Получить сиюминутное удовольствие, а потом расплачиваться стыдом.
Как хорошо, что этого не произошло и Громов не может относиться к ней как к легкодоступной женщине!
Но с какой стати ее так волнует собственная репутация в глазах какого-то электрика?
…С ее стороны достаточно самого легкого намека, чтобы Громов стал ее любовником. Возможно, им понравится быть вместе, и одним разом дело не ограничится. Будут встречаться пару раз в неделю, как в свое время она встречалась с Миллером. Да, история повторяется. Первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса.
Но она не такая дура, чтобы дважды наступать на одни и те же грабли.
* * *
Поужинав, Вероника достала из сумки кипу бумаг. Надо поработать. Родина, доверив ей руководство больницей, вправе рассчитывать на большее, чем ее сексуальные игрища с подчиненными.
Так, посмотрим, что у нас тут. Жалоба.
Некий гражданин лежал в хирургическом отделении с тромбофлебитом, получал весьма грамотное лечение, а потом обратился с петицией в страховую компанию, чтобы ему вернули одну тысячу сто шестнадцать рублей двадцать одну копейку, потраченную на лекарства. Ибо он, как полноправный член общества и обладатель полиса обязательного медицинского страхования, имеет право на бесплатное лечение.
Получив сию петицию, страховая компания обратилась к главному врачу стационара, указав ему, что совершенно необязательно было лечить товарища названными в жалобе препаратами, ведь существует перечень лекарств, которые должны бесплатно предоставляться всем застрахованным. Поэтому траты гражданина на лечение представляются страховой компании необоснованными, более того – неправомочными, и указанная сумма будет ему возмещена с последующим удержанием ее с лицевого счета больницы.
Кроме денег, страховщики потребовали еще и морального удовлетворения, то есть предложили главврачу написать объяснительную записку. Секретарша передала документ заведующему хирургией, и он такую записку написал.
Глотнув кофе, Вероника ознакомилась с ее содержанием. Звездный мальчик, как она про себя окрестила заведующего, каялся, признавал свою вину и буквально умолял объявить ему выговор. К записке был приложен чек, удостоверяющий, что указанную сумму мальчик возместил больнице из личных средств.
Порывшись в записной книжке, Вероника набрала его домашний номер.
– Олег Валерьевич, это Смысловская. Я не отвлекаю вас от занятий?
– Нет, Вероника Васильевна.
– Я хотела спросить: вы, случайно, не председатель петербургского клуба мазохистов?
– А вы ищете человека, который бы вас туда ввел?
– Нет. Просто я пришла к такому выводу, читая вашу объяснительную. Мало того что вы потратили собственные деньги, так вы еще называете себя некомпетентным и умоляете о выговоре. Вы на самом деле считаете себя некомпетентным?.. Ладно, не оправдывайтесь. Я оценила ваш тонкий сарказм, но вот оценят ли его страховщики?
– А что я должен был написать? – хмыкнул завхирургией.
– Правду. Что финансирование крайне скудное, и если мы начнем обеспечивать всех бесплатными лекарствами, нам не хватит на другие расходные материалы. Существуют ведь еще рентгеновская пленка, марля, вата, шприцы, дренажи… А счета за воду и электричество? Кухня, в конце концов? Не мне вам объяснять, что если мы начнем обеспечивать всех пациентов препаратами, причем не теми, которые рекомендуют страховые компании, а теми, которые необходимы для быстрого и гарантированного выздоровления, то очень скоро вылетим в трубу.
– Вероника Васильевна, не утруждайте себя. Я ориентируюсь в окружающей обстановке.
– Так почему вы не написали этого в объяснительной? Что лимит бесплатных средств уже выбран, что случай был сложный и потребовал применения препаратов более мощных, чем гепариновая мазь?.. Я вам звоню, потому что хочу посоветоваться: что нам делать? Какую политику избрать? Мы можем, конечно, пойти проторенной дорогой – лечить минимумом средств и уповать на Бога, но мы-то с вами понимаем, что это надо расценивать как неоказание помощи. Если человек умирает потому, что в стационаре его не обеспечили лечением, – это безнравственно. А ведь в случае этого жалобщика такое вполне могло случиться. Вы, опасаясь возможной жалобы, вели бы его на том, что родина дала, а он взял бы да и помер от тромбоэмболии легочной артерии.
