— Мадам, если вас застанут здесь, тогда всех нас накажут плетьми — а Цезаря убьют. Я не знаю, что говорит закон о неграх, которые оскверняют белую женщину…
— Я ведь не оскверняю ее, я… — попытался возразить Джеф, однако Пьерро жестом приказал ему замолчать.
— Ублийе думает совершенно иначе! И мец, и доктор! Ублийе даст тебе семьдесят или сто ударов плетью. И тогда ты будешь мертв. Нечастный случай. Жаль, очень жаль, с какой стороны ни взгляни… А вас, мадам, и заставят смотреть на это. Значит, вам лучше не появляться здесь и ничего не делать в хижине Пьерро, Авеля и Давида!
Джеф и Деирдре в конце концов набросились друг на друга между кухней и уборными — чистое безумие, ведь каждый, кто пойдет в уборную, мог бы увидеть их. Однако им повезло — снова пошел дождь. Деирдре и Джеф этого почти не замечали. Они так же страстно валялись в грязи, как раньше на теплом песке.
В последующие ночи Джеф прокрадывался мимо домов надзирателей и встречался с Деирдре в саду хозяйского дома, где их от непогоды защищал павильон. А однажды она решительно потянула его за собой в дом и занялась с ним любовью на шелковых простынях. Безумие… игра с огнем.
Пьерро с каждым днем все больше и больше беспокоился о Джефе, который убегал по ночам, а днем за работой едва не засыпал. Пьерро выгораживал его, где только мог, однако видел, что внутренний огонь так же пожирает его друга, как и его благородную любовницу. Они не могли насытиться друг другом. Днем Деирдре на лошади приезжала на стройку и наблюдала за Джефом. Это был лишь вопрос времени — когда это наконец заметят надсмотрщики.
Друг Джефа облегченно вздохнул, когда большой чернокожий в субботу вернулся перед восходом солнца и с печальным видом сообщил, что это была его последняя встреча с Деирдре. Молодая женщина в этот день должна была возвращаться в Новый Бриссак, а в понедельник с мужем и родителями — в Кап-Франсе. До рождественских праздников оставалось еще несколько недель.
— Но в воскресенье я пойду в Новый Бриссак, — заявил Джеф. — Я уж как-нибудь сумею отыскать ее там…
Пьерро схватился за голову:
— Это запрещено, ты же знаешь — и там надсмотрщики дежурят на лошадях…
Как и раньше, плантаторы со всей жестокостью пресекали попытки рабов с разных плантаций видеться друг с другом, и Жером и Жак Дюфрены держали своих людей в строгой изоляции. Джеф, конечно, ничего не захотел слышать о риске и сразу же после воскресного богослужения отправился в путь.
На этом богослужении Пьерро впервые от всего сердца молился Богу папистов: Он должен был отвести опасность от Цезаря и Деирдре.
Деирдре совсем не удивило то, что ее родители привезли с собой Амали, когда на выходные снова приехали в Новый Бриссак. Служанка, конечно, сразу же что-то заподозрила. У нее включалось шестое чувство, если речь шла о самочувствии ее подруги.
— Амали что-то знает! — сказала Нора Дугу после воскресного богослужения в Новом Бриссаке.
Нора использовала мессу для того, чтобы внимательно проследить за своей дочерью и ее служанкой. Богослужение проходило так же, как и на Ямайке, под открытым небом в поселении рабов — это было проще, чем сгонять всех рабов к главному дому. Кроме того, здесь надсмотрщикам легче было следить за мужчинами и женщинами. Участие в богослужении было для чернокожих обязанностью, и так же было в английских колониях. Как правило, рабы стояли под палящим солнцем. Слугам Дюфренов повезло больше, поскольку в их поселении было много деревьев. Белые люди сидели в тени, и черные дети или домашние рабы обмахивали их опахалами.
Амали стояла позади Деирдре и держала над ней зонтик от солнца, однако между молодыми женщинами, казалось, образовался слой льда. Если Нора не ошибалась, то вечером накануне они серьезно поссорились. Виктору из-за какого-то тяжелого больного пришлось остаться в Кап-Франсе. Таким образом, Амали ночевала в одной комнате со своей хозяйкой — и Деирдре явно не удалось защититься от упреков служанки.
— Но что же она может знать? — безо всякого интереса спросил Дуг. Он скучал во время богослужения и теперь радовался, предвкушая хороший обед. — Нора, только не надо начинать об этом роковом любовнике. Деирдре находилась в Роше о Брюм, чтобы составить компанию своей беременной подруге. С кем она там могла встречаться? Или ты подозреваешь, что у нее роман с одним из этих ужасных плантаторов?
— В любом случае она стала вести себя очень странно именно с того дня, когда состоялся званый ужин с плантаторами, — прошептала Нора. — А сейчас посмотри на нее! Она изменилась. Она…
— Она похудела, — заметил Дуг.
Нора вздохнула:
— И это тоже может быть признаком влюбленности, — заметила она. — Но прежде всего… Боже мой, я же вижу, когда мой ребенок влюблен! Это сияние, исходящее от нее… А когда она идет, то словно не касается земли. И эта неудержимость, беспокойство…
— Это тоже является признаком влюбленности? — усмехнулся Дуг.
— Это является признаком нечистой совести! — сердито ответила Нора. — И я почти уверена в том, что Деирдре вчера ночью хотела уйти, чтобы встретиться с любовником, как только услышала, что Виктор уже не вернется. Амали не отпустила ее. Этим можно объяснить их ссору.
Дуг рассмеялся:
— Ну и прекрасно, ты, маленькая шпионка. Тогда мне следует ожидать, что сегодня ты целый день не будешь спускать с Деирдре глаз. А что делать мне? Прокатиться верхом? Может быть, на ту таинственную плантацию, где ее поджидает любовник? Нора, а может быть, это Жером?
Нора сердито покачала головой:
— Глупости. И ты ошибаешься, я ни в коем случае не буду следить за Деирдре. По крайней мере, она должна так думать. Я уж разузнаю, что здесь происходит, можешь быть уверен!
Нора в своих предположениях была очень близка к правде. Амали сразу же выложила Деирдре свои подозрения, когда встретилась с ней. А Деирдре очень хотелось поехать верхом назад в Роше о Брюм, чтобы встретиться с Джефом и этой ночью. Однако этому препятствовал не только отчаянный протест Амали, но и страх Деирдре быть обнаруженной. Ее любовник не знал о том, что она к нему приедет. Ей пришлось бы тайно пробираться в поселение рабов, а она на это не решалась.
Зато теперь молодая женщина с дрожью нетерпения ожидала, что он придет в Новый Бриссак. Снова рисковать, приглашая раба в дом свекра и свекрови, Деирдре все же не стала. Вместо этого они договорились встретиться на хозяйственном дворе, в одном из сараев, где сушились кофейные зерна после того, как из них удалили мякоть. В воскресенье там никто не работал. Когда они будут здесь вдвоем, им, конечно, никто не помешает. Однако Джефу придется красться мимо надсмотрщиков как с одной, так и с другой плантации.
Деирдре вскоре после обеда отправилась в путь — пешком, чтобы не привлекать к себе внимания. На ней было светло-зеленое льняное платье, которое было зашнуровано неплотно, чтобы его легко можно было надевать и снимать. Амали, конечно, снова стала проявлять недовольство. Служанка опять поссорилась с Деирдре, но затем с трудом отговорила Нору, когда та изъявила желание пойти вместе с дочерью. Деирдре не заметила, что ее мать не легла спать после обеда, как Дюфрены, а спряталась в коридоре, словно в засаде. Нора уселась на софу за расшитым золотом пышным пологом, а затем собиралась последовать за дочерью. Амали преградила ей путь:
