Странные это были шаги. Так ходит вор ночью в пустой квартире.
— Я вижу одно. Вас уже купили! Да! Да! — разгоряченно прошептал Губерман. — Я вас обвиняю! Вас, офицера советской, то есть, пардон, российской правоохранительной службы, купили те, кто не хочет стать нищим.
— Как это понять? — Степаненко и в самом деле не понимал обвинений, выдвигаемых в полемическом пылу Губерманом.
— Если ты владеешь акциями современного электронного предприятия, и эти акции стоят на добрый десяток миллионов баксов, а ты заказал на миллиона три-четыре яхту, и вдруг акции превращаются в пустые бумажки, и ты не можешь продолжать строить свою яхту и за долги у тебя с молотка продают дом, то лучше подстраховаться, заплатить совсем небольшие деньги и сделать так, чтобы никакой русский гений не изобрел процессор, быстродействие которого на порядок выше самых лучших, самых последних американских разработок, — Губерман почти злобно постучал ладонью по монитору работавшего компьютера.
Степаненко впитывал каждое слово Губермана, словно губка воду.
— Поймите, не патриотизм приводит этих людей сюда, а самый обычный собственный шкурный интерес. И это так просто понять… И Союз они развалили не потому, что завидовали нам… Нет. Наш советский, все нараставший хаос угрожал их пусть себе и мещанскому, комфортабельному благополучию. Вот в чем вопрос. Нет, надо быть умным, надо учиться… А за комфорт в настоящем, и обеспечение такого же комфорта в будущем американец готов напечатать и выложить любую сумму баксов.
— То-то и оно, что напечатать! — сокрушился Степаненко.
— Вот именно, напечатать, — сказал Губерман. — МВФ откуда деньги берет? Из кармана американского налогоплательщика, да? Это мировая эмиссия! Ладно, давайте о наших баранах. Вас устроит, скажем, миллион?
— Миллион? — поразился Степаненко.
— Да, миллион. В американской валюте, — Губерман смотрел серьезно.
«Миллион меня точно устроит, — подумал Степаненко. — Вернее, Иру и ее детей. Только Борис Исаакович, похоже, считает меня соловьем, которого можно кормить баснями».
Он чуть склонил голову, повернув к стене и вдруг увидел в окне, как на тротуаре появились две пары чьих-то ног. Впрочем, прохожие то и дело проходили мимо, и в этом мелькании ног ничего удивительного не было. Но ноги, одна пара в грязных кроссовках, другая в каких-то кожаных штиблетах с кисточками, остановились. Окно было расположено по отношению к тротуару таким образом, что ноги можно было видеть до колен, то есть можно было определить, в каких брюках были прохожие. Оба остановившихся напротив окна прохожих были одеты в камуфляжные армейские брюки.
Несколько секунд Степаненко, слушая монотонный голос Губермана, пуская густой сигарный дым, наблюдал за этими ногами.
— Поймите, иностранцы «положили» глаз на будущее России. Они заплатят любые деньги, чтобы суперсовременный процессор — «Эльбрус», быстродействие которого на несколько порядков выше зарубежных аналогов, либо остался что называется под сукном, или же оказался там, у них, в Силиконовой долине…
Степаненко не сводил глаз с показавшихся ему подозрительных ног. Он не совсем понимал, что сейчас ему говорит Губерман.
— Уже сейчас акции фирм, представители которых контактировали с разработчиками «Эльбруса», довольно ощутимо пошли вверх. Идет натуральная перекачка средств в эти фирмы, обещающие многомиллиардные прибыли. Я согласен, что кое-что в моем бизнесе незаконно. Но кто сейчас может достойным образом продавать то, что по праву принадлежит России. Я лавирую в сложнейшем переплетении интересов — МВД, ФСБ… И все подконтрольно Президенту. Я не говорю о вас. Но ваши коллеги готовы лишь выслужиться, неважно, что открытие не состоится.
Каждый тянет одеяло на себя. Одни ученые уезжают… другие зажали свои открытия до лучших времен. А тут еще бандиты, эта так называемая братва вмешивается… Нет, один честный майор ФСБ, Максим Степаненко, сам по себе ничего не сделает.
— Откуда вы знаете мою настоящую фамилию?! — воскликнул Максим, не сводя глаз с ног, которые по-прежнему топтались перед окном. И вдруг ему в голову тюкнуло, что это сочетание кроссовок, штиблет и камуфляжа не просто подозрительно, но и смертельно опасно.
Не успел он справиться при помощи анализа с этим «тюком» в голову, как человек, обладатель кроссовок, опустился на одно колено. Степаненко не увидел лица человека, только его руки. И в этих руках он увидел нечто более существенное, чем лицо, — он увидел укороченный автомат Калашникова с длинным черным цилиндром глушителя.
В следующее мгновение Степаненко отпрянул в сторону, вырывая на лету из подплечной кобуры свое собственное оружие, и сразу же вслед за этим автоматная очередь прошила стекла окна, роллеты и наполнила помещение сизоватым пороховым дымом. Пули с глухим долбающим звуком ушли в противоположную от окна стенку.
Стрелявший не видел Губермана: тот сидел у самого окна, прислонившись спиной к стене. Стрелявшему была видна, и то с трудом, его шевелюра над краем подоконника. Но стрелок целился в Максима, тоже коренастого, и тоже в белой тенниске.
Стеклянные брызги накрыли хозяина кабинета. Он охватил голову руками и сполз под стол. Следующая очередь с характерным сталистым звоном вконец размолола роллеты и изрешетила противоположную стену. Степаненко давно лежал на полу. Он прополз в маленькую прихожую. Он не сомневался, что убийцы наверняка пройдут в кабинет, чтобы убедиться в результатах своей работы. Ведь это так просто — обойти угол здания, толкнуть дверь и заглянуть внутрь. На это им потребуется не более десятка секунд. Тягаться со своим пистолетом против автомата Степаненко не намеревался. Он взглянул вверх, на потолок, где был открыт люк. Он мог вспрыгнуть на стол, подтянуться на руках и оказаться на первом этаже здания. На это уйдет две-три секунды. На первом этаже окна распахнуты — можно уйти через любое.
Но ведь не за ним же охотились убийцы?! Им нужен был Губерман! А он был еще жив! Охотники перепутали его, майора ФСБ Максима Степаненко, с Губерманом. Теперь они постараются убрать обоих. Степаненко — ненужный свидетель.
Губерман успел столько рассказать! А сколько еще знает?! Его нужно было во что бы то ни стало спасти! Действовать нужно молниеносно!
Степаненко метнулся к столу, нагнулся, взял Губермана за шиворот и рванул вверх, пистолетом указывая путь вверх, в люк.
— Быстро! Вверх.
Губерман успел немного прийти в себя, засуетился, схватил органайзер, стал срывать пиджак со спинки кресла.
Уже скрипнула первая, наружная дверь, затем кто-то ударом ноги распахнул ее. Степаненко не раздумывая три раза подряд выстрелил в предбанничек. Послышалось матерное ругательство. Степаненко еще выстрелил несколько раз подряд, подталкивая Губермана пистолетом, чтобы тот взбирался на стол. Но тот все еще возился со своим пиджаком. Не теряя ни секунды, Степаненко прыгнул на стол, на ходу оттолкнулся прыжковой ногой, вцепился в край люка, быстро поджался на руках и взметнул тело наверх. Через секунду он был уже на свежекрашеном полу первого этажа.
