Снова я попытался крикнуть, чтобы оставили череп, но призыва никто не смог услышать — посреди плаца появилось крохотное завихрение, стремительно перерастающее в огромную черную воронку, втягивающую в себя все, что попадалось на пути. А были там только орки, потревожившие покой черепа Всеслава.
Видели вы когда-нибудь человека, стремящегося выплыть из речного водоворота? Точно так было с ними, только они бились с затягивающим, вращающимся все стремительнее воздухом. Около тридцати сильных, проворных, молодых тел со страшной скоростью неслись по кругу, заключенные в воздушные стены, корчась и извиваясь.
Сначала они кричали, но потом звуки перестали вырываться из открытых ртов, запечатанных ветром. Затем и тел не стало видно, они сплющивались, перемешиваясь друг с другом.
Иногда из сердца этого урагана вырывалась окровавленная нога или рука, падая на землю рядом, по двору покатилось несколько голов, и только чаша, оставшаяся прямо под острием воронки, за все это время даже не дрогнула.
Мне было видно с башни, что вокруг крепости, на реке и в поле царила тишина, даже легкое дуновение ветра не колебало листьев и воды.
Воины выбежали из казармы, с ужасом наблюдая за страшной гибелью товарищей. Один из них бросился вперед, пытаясь вырвать кого-то из ужасных тисков, но тут же был затянут вглубь и пропал вместе с остальными.
Ураган затих мгновенно, воронка исчезла, послышались глухие, хлюпающие о землю удары и перед нами открылась груда изодранных тел, даже не тел, нет, а кровавых частей, обрывков, изломанных костей, раздавленных голов.
Глупый колдун пытался лопотать что-то, прыгать возле чаши, но на него прикрикнули, потому что ясно было — он не может справиться с этой силой.
Гриург усмехнулся, вспомнив нечто забавное.
— Тут явился старый наш начальник, постоял возле страшного месива, слушая объяснения, и первый свой вопрос адресовал колдуну, спрашивая, долго ли звезды предсказали ему жить. Дурень ответил, что небо благосклонно к нему, тот усмехнулся, сказав что чародей не разбирается в голосах небесных огней и немедля собственной рукой отрубил ему голову.
С явным одобрением Гриург продолжил:
— Старик сразу успокоился, сделав единственно возможное, что было в его силах. Приказал убрать мертвых, заметив, что те сами виноваты в собственной гибели, чашу вновь запереть. Прикрикнул на тех, кто пытался заговорить о необходимости вернуть череп кагану, да и был прав — ведь тогда бы получилось, что он не справился с поручением хранить чашу.
Орк восхищенно покачал головой.
— Да, старик был как кремень, ничто не могло выбить его из седла. Видя его недовольство, все быстро разошлись по местам, а он, заперев подземелье, улегся спать.
Снежана с сомнением заметила.
— Возможно, следовало бы убрать эту смертоносную вещь подальше, в степи закопать, что ли.
Орк уставился на нее в почти комическом изумлении.
— Верно про тебя говорили, девица, что ты хорошо соображаешь. Я бы тогда так и сделал, да не было моей воли. А через пару дней, утром, он не появился в обычное время и когда вошли в комнату, то увидели на этом вот столе, — чтобы мы не растерялись и правильно поняли, о каком столе идет речь, Гриург оглушительно хлопнул кулаком по дереву, — стоящие в ряд головы — его и пятерых слуг. И перед каждой — дитячья игрушка, из ваших, человеческих — заяц деревянный, медведь, еще что-то. Но тел, как ни искали, не нашли.
Он поднялся с лавки, потянувшись и вновь устрашая своими размерами. Затем начал расхаживать вокруг стола, заставляя нас вертеть головами, чтобы видеть его лицо. На ходу разминаясь, Гриург откровенно заявил:
— Жаль его, да что скрывать — смерть старика открыла мне дорогу и я стал начальником форта. Но первые несколько дней дались мне нелегко — я ведь жил в том же доме, и каждую ночь как будто кто появлялся в комнате, я ощущал пристальный недобрый взгляд, жгущий затылок, но как только пытался стремительно обернуться, никого не находил. Наконец мне стало казаться, что скоро шея моя скрутится жгутом.
Я вставил свое слово:
— Точно как у нас со Снежаной, ты же ходишь кругами, а мы тебя пытаемся поймать.
Он остановился, как будто только сейчас поняв, что находился в непрерывном движении и засмеялся:
— Ладно, я сяду, а то и правда головы поотваливаются. А с гостями, — тут он ужасающим образом скривился, подмигнув Снежане, — тем более, такими красотками, следует обращаться прилично.
Та улыбнулась в ответ, синие глаза заблестели, губы приоткрыли белые зубы, и орк, любуясь ею, на секунду замер в нелепой полусогнутой позе, прервав процесс усаживания на лавку.
Проведя руками по лицу, восстанавливая его серьезность, он продолжил:
— А ночами спать не мог, все мерещились отрубленные головы на столе да игрушки, стоящие напротив. Стыдно признаться, спал с зажженным факелом, темноты стал опасаться. Однажды проснулся — черно вокруг, по комнате белые огни летают, на снег похожие, пол, лавка трясется, как будто из подземелья кто выбраться хочет.
Я на крышку пару сундуков навалил с золотом, серебром, оружием, еле с места сдвинул такую тяжесть. Сам пошел по форту, вроде стражу проверяю, да так всю ночь и бродил.
К рассвету решил, что от чаши избавлюсь, не посмотрю на то, что каган скажет. Да вряд ли он против будет, когда узнает, что случилось в крепости. Зашел в комнату — сундуки на прежних, обычных местах стоят, крышка откинута, но замок на двери комнаты в подвале, где чаша стоит, заперт снаружи.
Уже ни о чем не думая, решил прилечь на часок, кошму откинул — а на лавке две вырезанные из дерева руны лежат, одна в прямом положении, другая в обратном, но обе символизируют дурное — внутреннее зло и внутренний враг.
А между ними фигурка маленького мальчика на коленях матери, лица обоих искажены, то ли от боли, то ли от горя.
Тут у меня и сон прошел, крикнул троих своих лучших людей, самых осторожных, опытных, умных. Велел отнести чашу и знаки эти в степь, подальше, да там и закопать. Но они не вернулись, и мы не нашли их, так что не знаю, что стало с черепом.
— Любой магический предмет оставляет астральный след, — заметила Снежана. — Это как раненый враг, за которым тянутся капли крови. Вы не пытались идти по ним?
Гриург досадливо крякнул.
— Об этом я знаю, но в форте не нашлось умелого мага. А когда колдуна прислали, он сказал, что поздно, время упущено — ничего найти больше нельзя.
Ведунья разочарованно посмотрела на меня.
— Так мы даже не сможем найти место, где она закопана.
Я отозвался:
— Мы не знаем даже, в земле ли она, ведь орки пропали, а только они могли знать о ее судьбе.
Гриург с сомнением покачал головой:
— Кажется мне, что не чашу следует искать, а начинать с родового гнезда вашего князя Всеслава.
