Горкан увидел в этом знак — к чему рисковать из-за пустого любопытства, если сейчас он сбился даже в таком простом волшебстве. Убедившись в правильности своего выбора, шаман вскочил в седло и поспешил вслед за магом, амазонкой и орком.
Никто из бродников не заметил его отъезда — как, впрочем, и его появления. Но тот, кого они ждали, видел Горкана так же ясно, словно того и не прикрывали могущественные чары иллюзии.
Он ждал, пока колдун-полуорк топтался на месте, принимая решение, позволил сесть на коня и уехать прочь. Шаман показался Ему слишком самонадеянным, — но, возможно, жалкий полукровка, бывший раб курганника, еще сможет оказаться полезен. Поэтому пусть живет. Пока.
Четвертый, невидимый всадник, исчез на горизонте, вслед за тремя первыми. Только тогда Он решил появиться. Несмотря на свое могущество, Он любил оставаться в тени, появляясь перед людьми только в тот момент, когда был готов нанести смертельный удар.
Бродники не знали, с какой стороны Он приедет на сей раз. Но шестое чувство, развившееся у них со времени Его появления, подсказало им, что надо смотреть на восток.
«Вы учитесь и растете вместе со мной, — подумал Он. — Даже жаль будет убивать вас».
Он становился видимым медленно, не сразу, словно гравюра, начертанная молоком, — которая постепенно проявляется, если поднести бумагу к свече.
Высокий всадник, с осанкой молодого воина, чье тело наполнено силой и энергией юности. Черные пушистые волосы, мягкие, как у девушки, только подчеркивали мужественность его фигуры.
Белоснежный плащ с алой оторочкой развевался за спиной седока. Руки в кожаных перчатках сжимали поводья. Мертвые глаза, задернутые тонким белесым слоем тления. Нос провалился, обнажая белизну черепа меж темно-зеленых, покрытых лишайниками, клочьев кожи.
Лорд зомби.
Бродники опустились на колени, только Прокоп оставался стоять — он знал, что Хозяин не любит разговаривать, опуская голову слишком низко. Мертвый конь вздымал серую пыль под стальными копытами. Тускло сверкала массивная серебряная цепь на шее умертвия.
— Приветствую тебя, господин, — произнес старик, глядя в матовые глаза мертвеца. — Мы рады, что ты почтил нас своим приездом.
Вороной остановился, в нетерпении роя землю ногой. Лорд зомби сверху вниз посмотрел на человека.
— Рады? — спросил он. — Настолько, что потеряли разум?
— Нет, господин, — твердо ответил Прокоп. — Ты видел, что произошло. Иванко не виноват. Сила, таившаяся в нем, пробудилась сама собой, когда пришелец его ударил. Он не мог ее контролировать.
Сейчас, разговаривая с всесильным Лордом, старик совсем не походил на того жалкого, испуганного человечка, который униженно валялся в пыли перед магом, орком и амазонкой.
То была лишь маска, одна из многих, которые пришлось освоить Прокопу, чтобы защищать свой народ, зажатый между могущественными империями русов, орков и печенегов.
Но теперь старик стал самим собой — гордым, уверенным и готовым принять смерть, если не будет другого выхода.
Это не была дерзость или самоуверенность. Прокоп знал, что только так может заслужить уважение Лорда — который презирал трусов, но ценил внутреннее достоинство в любом, даже самом слабом физически существе.
Старик подозревал, что когда-то, пока зомби был еще человеком, тот сам испытывал унижения. И теперь, несмотря на свое могущество, Лорд не относился свысока ни к людям, ни даже к гоблинам, — он оценивал других не по расе, не по физической или колдовской силе, а по высоте духа.
Мертвый конь несколько раз ударил копытами об землю.
— Кем вы были до моего появления? — спросил зомби. — Жалкой кучкой нищих, беглецов, которые пришли сюда кто из Руси, кто из печенежской степи. Я дал вам силу и власть, которая помогла вам выжить. Я помогал твоим людям, старейшина, в обмен на ничтожную плату.
Цена за могущество, которым Лорд поделился со своими союзниками, и правда была ничтожной, — или же безмерной, как посмотреть.
Своих собратьев, которые покидали этот мир, бродники не хоронили, и не сжигали на погребальном костре. Мертвые тела засыпали солью, как поступали они с рыбой, которую отсылали в город, на продажу. Потом их отвозили к замок зомби, где тот делал из них новых бойцов для своей армии нежити.
— Мы благодарны тебе, — произнес Прокоп. — И даю слово, этого больше не повторится.
Лорд кивнул.
Он и правда испытывал сожаление из-за того, что предстояло сделать. Слегка наклонившись, мертвец коснулся рукой в перчатке головы старика. Человек резко выпрямился, словно судорога сотрясла и вытянула его тело.
Тугой фонтан крови, смешанной с кусочками мозга, грянул из его темени, — там, где дотронулся зомби. Веки Прокопа сомкнулись, глаза судорожно закатились. В алом потоке появились ошметки внутренностей, потом белые кусочки костей.
Грязно-алая струя била из головы старика, пока все его тело не выхлестало наружу, превращенное в вязкий густой поток. Кожа, пустая оболочка, — все, что осталось от человека, — бессильно распласталась на земле.
Лорд повернулся к людям, застывшим от страха.
— В вас не было ничего особенного, — произнес он. — Вы не были избранны. Вы не были достойны. Вы просто оказались ближе других к тому месту, где я нашел Чашу, а Чаша нашла меня.
Он повел рукой, и сухой ветер налетел из степи, поднимая над землей серые завитки. Вихрь накатывался на людей, превращая их в мокрые от крови пылинки, сносил дома, сравнивая их с землей.
Зомби стоял в сердце бурлящего урагана, и его черные пушистые волосы вздымались над когда-то красивым лицом.
Глава 3
Стольный град
1
Горкан увидел себя в собственном шатре, Мардук со временем выделил ему, ставшему верховным колдуном, отдельное жилище. О могуществе молодого орка ходили в степи легенды, многие князья желали бы видеть его у себя на службе, но посулы их были слишком жалкими и ничтожными. Другие властители не могли предложить ничего из того, чем бы он хотел обладать.
Новый колдун печенегов точно знал, — отец сожалеет о том, что способности сына используют степные племена, а не орки.
Но Горкан напрасно ждал просьбы вернуться, чтобы насладиться отказом ее выполнить — отец не смог пересилить своего отвращения к сыну даже ради пользы для своего народа.
Посреди земляного пола, устланного коврами, в железной треноге курятся травы, отгоняющие докучливых насекомых. Слышится шум, полог отдергивается решительной рукой и появляется Исмаил, заменивший отца после смерти. Лишь ему дозволено свободно входить в шатер главного жреца. Грубое лицо его лучится искренним дружелюбием и загадочной улыбкой человека, приготовившего сюрприз.
