Когда шаман покидал комнату, он был собой недоволен.
12
Горкан не мог убивать. Он убедился в этом сегодня утром, когда на рассвете выскользнул из таверны, в которой остановился, без труда обманув умертвий.
Лорд приставил к нему двоих соглядатаев — один оставался в общей зале трактира, делая вид, что травит байки с завсегдатаями. Второй околачивался на другой стороне улицы, заигрывая с торговкой.
Шаман использовал Кожу хамелеона — простое, но действенное заклинание. Он опасался, что более мощную магию нежить сможет почувствовать. Выскользнув из окна, Горкан поднялся на крышу по водостоку, прошел по карнизу и спрыгнул в полутемном дворике. Оттуда он вышел, уже никем не замеченный.
Здесь снова пригодилось человеческое тело. Орка не выдержала бы не только труба, но и сама крыша.
Шаман вышел из города, смешавшись с толпой паломников-берендеев. Его путь лежал по главной дороге, ведущей в Киев с юга. В нескольких верстах от ворот, из нее вытекала крохотная тропа, вившаяся между холмами.
Горкан хорошо знал это место. Люди бывали здесь редко — рассказывали, что однажды русалки насмерть защекотали здесь одного греческого богослова.
У полуорка не было определенного плана, но замысел сразу сформировался в его голове, как только на тропе показались двое крестьян. Первого он сожжет заклинанием, второму перережет горло.
Ему нравилось это мгновение, — когда один вздох разрезает нить, натянутую между жизнью и смертью.
Он любил ощущать тело врага, прижатое к его груди, слышать его судорожное дыхание, видеть кровь, стекающую по бороздке ножа.
Потом руки разжимаются, и мертвое тело падает наземь, — а вместе с ним из тебя словно выходит все злое, мерзкое, что накопилось в душе.
Убивать приятно.
Двое крестьян прошли мимо него, а он даже не пошевелился.
Маг не солгал. Волшебное зелье действительно лишило его способности убивать. Впрочем, этот запрет не касался нежити. Убить мертвеца нельзя, — по крайней мере, в точном смысле этого слова.
Поэтому Горкан мог уничтожить Лорда.
Зомби все равно убьет его, рано или поздно. Конечно, и не собирается отдавать чашу. Расправиться с неупокоенным надо было как можно скорее — пока тот в городе, и благословленные камни блокируют его силу некроманта.
Шаман отправился к гному. Калеб был очень пристыжен, что выдал старого друга. Однако они оба слишком хорошо знали жизнь и смерть, чтобы останавливаться на этом.
Алхимик пообещал узнать, где остановился Лорд, и вскоре в калите полуорка лежал кусочек пергамента, с адресом и названием таверны.
К несчастью, зомби оказался быстрее. Он покинул город раньше, чем его удалось найти Горкану. Теперь оставалось только одно — продолжать игру, и сделать вид, будто он выполняет соглашение с нежитью.
Надо было убить мага и амазонку. Как это сделать, если ты не можешь никому причинить вреда? Решить задачку было несложно, и шаман уже знал, как он это сделает.
— Вы уверены, что Огнемеч не хотел убить вас? — спросил Горкан.
Он сидел напротив меня, слегка откинувшись на спинку стула — чисто человеческая поза, которая недоступна оркам. В правой руке держал кусочек дерева, из которого выгрызал кораблик.
Вот это была забава, которую знают только его собратья. У орков четыре ряда зубов, и они славятся тем, что могут создавать ими самые разные фигурки — от всадника на драконе до боевой колесницы.
Редкая улыбка Горкана говорила о том, что челюсти у него человеческие.
Однако, по всей видимости, его резцы были гораздо крепче и острее, чем выглядели, поскольку работа продвигалась быстро и ловко.
Все же ему было очень сложно, поскольку приходилось орудовать одним рядом зубов, вместо четырех. Но, по всей видимости, шаман научился этому еще в детстве, когда не уметь выгрызть себе свистульку считалось среди его сверстников таким же позором, как недостаточно хорошо владеть булавой.
— Я много изучал память, — ответил я, не став уточнять, что делал это не из простого любопытства.
Мою мне стерли, когда исполнилось десять; впрочем, даже в этом я не мог быть до конца уверен.
— Руфус показал нам то, о чем мы просили. Его сознание было отключено, но разум способен действовать и тогда. Не думаю, что нам всерьез угрожала опасность.
— Ну, раз вы так говорите.
Полуорк не стал спорить.
— Я вспомнил об еще одном человеке. Имени его я не знаю. Он бард, и стал знаменит благодаря песням о Всеславе. Бездельник часто похвалялся, будто знает, где найти череп, но не может сказать. Страшная печать тайны закрыла его уста, и прочий поэтический бред.
Горкан взмахнул рукой, давая понять, что думает об изящном искусстве.
— И все же мне всегда казалось, что дыма без огня не бывает. Вряд ли ему на самом деле известно, что стало с чашей, — однако он долго изучал последний поход Всеслава. Читал летописи, расспрашивал очевидцев. Он ярмарочный фигляр, но он умеет собирать факты. Иначе не стал бы так знаменит. Думаю, какие-то крохи ему удалось выведать.
— Почему вы сами не пошли к нему? — спросила Снежана.
— Я думал, что найду череп в кургане Ольгерда. К тому же, бард наверняка узнает меня. Вам будет проще разговаривать с ним, — как и с Руфусом. Огнемеч ведь охотно согласился вам помогать, я прав? Меня он вряд ли согласится даже принять.
Я поднялся.
— Мне говорили, тот бард сейчас в деревне Холмы, — заметил Горкан, вытачивая главную мачту. — У них там какой-то поэтический турнир или что-то подобное. И будьте осторожны — не хочу, чтобы вы пострадали…
Глава 5
Сказитель
1
На востоке поднималось солнце, собираясь в очередной раз порадовать людей теплом и светом. Я приподнял голову, отряхивая с головы сено.
Снежана уже давно проснулась. Я вспомнил, что она собиралась подняться до восхода, собрать какие-то растения. Они обретали силу только в определенный день, на рассвете. Из них ведунья готовила целебную мазь на целую зиму.
Ночь застала нас в поле, и мы решили переночевать в стогу сена. Я, правда, сомневался, не спрела ли в конец трава, но ведунья уверила меня, что крестьяне очень следят за своим имуществом, так что опасаться не стоит.
Окончательно проснувшись, я несколько минут раздумывал, как лучше поступить. Можно было раскидать сено и выйти из него в полный рост. Однако этот вариант был сопряжен с излишней физической нагрузкой.
