Женская голова высохла, кожа натянулась, когда-то мягкие волосы топорщились ломкой соломой. Но полуорк видел в уродливом лице мумии ту, кого знал живой.
— Арника, — шепотом произнес он, и слеза покатилась по обветренной щеке.
15
Почти прижимаясь к голове коня, сливаясь с его телом, он мчался в Кеграмский форт, чтобы забрать чашу. И вдруг зеленый ковер кинулся ему навстречу, он вылетел из седла, со страшной силой ударившись о твердую непаханую землю, на миг потеряв сознание. Такого с ним, опытнейшим наездником, еще никогда не случалось.
Очнувшись, он кинулся к коню, лежавшему в странной искореженной позе, и не сразу понял, что его передние ноги и грудь попали в яму, на дне которой установлен толстый заостренный кол. Тот пробил сердце лошади, умершей мгновенно.
Раздались голоса, и он увидел небольшую группу бродников, везущих на рынок рыбу, укрытую от солнца свежими листьями и травой.
Остановившись возле него, покрутив головами и поцокав зубами, они объяснили, что ловушка поставлена на их пути полусумасшедшим отшельником, который прячется где-то поблизости, чтобы забрать лошадь по частям и продать мясо.
Он проделывал это уже много раз, не остановившись даже после того, как погиб человек. Горкан пришел в бешенство, оглядываясь вокруг, желая немедленно поймать преступника и разорвать его на части.
Ярость его была столь велика, что бродники опасливо отодвинулись подальше, боясь попасть под горячую руку такого силача.
Молодой рыбак сказал:
— Наши лошади вам не подойдут, смирные да тихие, только возок и могут тащить. А вот в Кеграмском форте иногда можно купить скакуна и задешево.
Но другой возразил:
— Не до того теперь им. При новом коменданте у них пропала какая-то чаша, так они только и делают, что ищут, да всех расспрашивают. Да еще, дураки пытаются историю в тайне сохранить!
Все весело и снисходительно посмеялись над глупостью нелюдей. Так Горкан узнал о смерти отца и исчезновении чаши, не испытав радости от первого известия и содрогнувшись, услышав второе — без чаши Арника оставалась мертвой, ускользая от него навеки.
Он вновь сидел возле мертвой лошади, солнце палило спину и твердое, незыблемое решение отыскать чашу любыми средствами и жертвами зрело в его голове. С этого дня начался тот тяжкий путь, что в конце не может не привести его к цели, потому что это было бы слишком несправедливо со стороны судьбы.
Глава 7
Курган
1
— Я вернулась, Ольгерд, — сказала Снежана. Ледяной ветер трепал ее иссиня-черные волосы, мешая их с кипенными снежинками. — Как обещала.
Девушка опустилась на колени перед высоким курганом. Она держала в руках череп Всеслава, переливающийся золотыми гранями в лучах солнца.
Темная фигура Горкана замерла в отдалении. Лицо шамана оставалось невозмутимым, но я чувствовал, как напряжение сковывает мускулистое тело полуорка.
Долгие годы он искал чашу, чтобы оживить любимую; теперь исполнение мечты было так близко.
Снежана встала. Подняв руку, она указала на высокого юношу, стоявшего рядом с ней.
— Твой сын, Игорь, пришел с нами, чтобы сказать, что прощает тебя.
Резкие черты парня были скованы от переполнявших его чувств. Черные волосы выбивались из-под высокого шлема.
— Вот что не давало тебе покоя, вот почему другие призраки обрели власть над тобой. Здесь, в мире живых, у тебя есть дело, которое надо завершить.
Над курганом заструились сапфировые искры, и образ старого воина явился перед нами.
Не так уж много времени прошло с тех пор, как я видел его, — однако Ольгерд словно постарел на несколько десятков лет. Его лицо избороздили морщины, седые, покрытые снежинками брови тяжело опустились, словно у них больше не осталось сил. Фигура воина сгорбилась, плечи поникли.
— Сынок… — прошептал он. — Мне так много сказать тебе…
— Я знаю, — ответил Игорь, и голос его треснул, как бьется хрустальная чаша. — Ты не должен был обманывать меня. Все стало бы по-другому, совсем, совсем…
Призрак хотел что-то произнести, но юноша остановил его.
— Не говори ничего, отец. Я знаю, ты защищал меня. Хотел уберечь. Мне не за что тебя прощать; я тебе благодарен. Ты помогал мне, пусть против моей воли, обманом, но помогал. Я сделал бы то же самое…
— Сынок, — негромко произнес Ольгерд.
Было видно, что он хочет сказать так много — но времени уже не оставалось. Призраки, что держали его в плену кургана, скоро должны проснуться. Нам следовало спешить.
— Торопись, — молвил воевода. — Возьми у Снежаны чашу. Я хочу, чтобы ты сам освободил меня.
— Конечно, отец.
Девушка передала кубок Игорю. Рубиновые звезды бросали всполохи на лицо юноши.
— Теперь подойди, — продолжал Ольгерд. — Повторяй за мной.
Его голос взвился ледяным бураном.
— Тетрограмматон! — произносил он слова ритуала. — Именем Бога богов, Гогмагога, заклинаю и призываю твою силу. Да войдет она в призрак. Multa renascentur, quae jam decidere
[18]
.
— Нет! — заревел Горкан.
Полуорк молнией рванулся вперед, стараясь вырвать чашу из рук Игоря. Юноша отшатнулся, прижимая ее к себе.
— Остановите его, — прорычал шаман. — Это Последний ритуал. Ольгерд не хочет упокоиться с миром — он решил воскреснуть. Вот зачем ему нужна чаша.
Быстрый взгляд, полный черной ненависти, был ответом мертвого воеводы. Он перевел глаза на нас, пытаясь определить, поверили ли мы Горкану. Но слова проклятого обряда были хорошо известны и мне, и Снежане. Ольгерд прочел это на наших лицах.
Его черты исказились, потом разгладились.
— Замолчи, орк, — властно произнес он. — Теперь ты бессилен. Заклятие произнесено. Даже если Игорь не повторит его следом за мной, как я приказал, — чары все равно подействуют, и никто не сможет их остановить. Это всего лишь займет чуть больше времени. Я ждал пять лет в ледяной могиле — и не спешу.
— Отец… — в отчаянии прошептал Игорь. — Что ты задумал?
Горкан в ярости вырвал у него чашу.
— Стать умервием, зомби — вот чего он хочет! — вскричал шаман. — Стать вонючим, разлагающимся трупом, — таким ты видишь своего папочку, человек?
