— Интересно, а что такое, по-твоему, деловые отношения? — Семин презрительно сузил глаза. — Ты у нас, мальчик, чистоплюй! Знаешь ли ты, что такое настоящий бизнес?! Ты сидишь дома перед телевизором. Ты думаешь, мне в мои-то годы нравится таскаться по саунам, трахать девочек каждый вечер, а потом возвращаться домой и смотреть в глаза жене?!
— Но я… — Егор задохнулся, поняв, что при всем желании не найдет убедительных аргументов. Он был просто ошарашен услышанным. Тесть, суровый моралист, который заставил его жениться на Марине только потому, что застал их в постели! И этот человек, оказывается, не брезгует подобными! Пусть и для пользы дела.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — кивнул Семин, — что я гад, подталкиваю собственного зятя в постель к чужой бабе. Но я, друг мой, о тебе же и забочусь. Чем раньше начнешь врубаться в настоящий бизнес, тем лучше. Хочешь честно?!
Егор кивнул, хотя не был уверен, что хочет.
— Так вот, — продолжал Семин, — мне этот контракт с «GK» необходим как воздух. И не мне одному. Наш постоянный компаньон — «Кимек-банк» тоже в нем очень нуждается. И вовсе не потому, что всем нам жутко необходимо прорекламировать детское питание — нам нужно обналичить деньги. А долгосрочный контракт плюс кредит — самое лучшее, что мы можем придумать для этого. Так что уж будь любезен. Делай с этой бабой что хочешь, но уломай ее так, чтобы она тебе в рот заглядывала и слушалась беспрекословно. Этой стерве я уже отстегнул такую сумму, а она все кочевряжится! На тебя, милый мой, одна надежда! Я бы и сам ее трахнул, но я ей, к сожалению, неинтересен…
Каменев вообще опустил глаза, потому что по-другому он сейчас при всем желании смотреть не мог. Он был подавлен, ошеломлен, убит наповал и раскатан катком по асфальту.
— Какие именно деньги мы крутим — тебе не нужно знать. По крайней мере пока. Пока ты не набрался опыта. Давай, входи в дело по-взрослому! Ты должен стать акулой бизнеса, должен трахать баб, уметь договариваться с партнерами и конкурентами, должен стать беспринципным, безжалостным и абсолютно аморальным! Так что Милена Вячеславовна — твой первый экзамен на выживаемость. Иди и воспользуйся ее слабостью!
Егор медленно поднялся со стула и растерянно развел руками.
— Иди, иди. Ты мне нужен. Я должен знать, что ты — мой человек!
* * *
Каменева то знобило, то тошнило. То морозило и тошнило одновременно. Он вцепился в руль напряженными руками и старался ехать как можно медленнее. Благо машин вокруг тьма-тьмущая. Еще продолжалось вечернее столпотворение. Милена Вячеславовна верещала на соседнем сиденье его «Ауди».
— Но вы все-таки так гадко поступили со мной вчера! — донесся до него ее обиженный визгливый голос. — Как это мерзко уйти, даже не попрощавшись… — Несмотря на смысл сказанного, тон, которым она озвучивала свои претензии, указывал на то, что она отчаянно пытается флиртовать.
Все время, пока они обедали в ресторане, Егор был деликатно неприступен. Он улыбался, шутил, но не позволял переступать грань, которая разделяет деловых партнеров от приятелей. По сути дела, он эту грань и не стремился переступить. Зато Милена Вячеславовна стремилась. Да так, что ему с трудом удалось выстоять. Она то сбивалась на «ты» в разговоре, то нежно брала его за руку, а однажды как бы невзначай задела его ногу своей под столом. От воспоминания об этом эпизоде Егора и сейчас передернуло. Что там «невзначай задела»! Она терлась каблуком своей туфли о его лодыжку добрых пять минут! Это же настоящая пытка! Теперь вот он вез ее домой, потому что (какое досадное недоразумение!) она отпустила свою машину до утра, а такси, разумеется, не в ее вкусе!
Егор старался не смотреть в ее сторону. Взгляд его был злым и холодным. Похоже, что ни на кого он еще так не злился, как сейчас на эту женщину. И на себя, потому что ехал по направлению к ее дому с покорностью ягненка, которого ведут на бойню за веревочку. То, что он не ляжет с ней в постель, он знал точно, равно как и то, что, если ляжет, сделать там все равно ничего не сможет. Просто не получится. А вот как ему удастся избежать близости с этой кошмарной женщиной, он не знал. «Если бы Лера была рядом! — мысленно посетовал он. — Она бы знала, что делать!» Он задумался. Положение его выглядело очень серьезным. Если он не выполнит свой долг перед конторой, Семин спустит с него семь шкур, а если выполнит… тогда ему уже наплевать на свою изгаженную жизнь.
— Уж лучше семь шкур! — вырвалось у него.
— Что-что? — весело осведомилась Милена Вячеславовна. Она явно предвкушала «продолжение банкета», поэтому и настроение у нее было замечательное.
— Приехали! — Егор лихорадочно сменил тему, отчасти потому, что они действительно остановились у подъезда ее дома.
Но женщина и не думала уходить. В машине повисла тяжеленная пауза.
Каменев сделал над собой усилие и, повернувшись к ней всем телом, изобразил счастливую улыбку:
— Может…
Договорить он не успел. Толстый палец с огромным золотым перстнем прижался к его губам. Масленые глазки Милены Вячеславовны пожирали его тело, спускаясь все ниже и ниже. Егор мгновенно покраснел.
— Иди сюда, мой мальчик.
К его ужасу, пухлые руки обхватили его лицо и притянули к ярко-красным блестящим губищам. Он было рванулся от нее, но она удержала его и впилась мокрым поцелуем. Каменев послал свою жизнь ко всем чертям. Если бы он мог, он взвыл бы. Чувствуя, как ее язык неумолимо протискивается сквозь его зубы, он забарахтался в ее объятиях, как рыба в сетях. Ему удалось вырваться. Тяжело дыша, он отпрыгнул в угол своего сиденья и оттуда в ужасе уставился на нее широко распахнутыми глазами.
Она вздохнула и блаженно улыбнулась. Над губой у нее выступили капельки пота:
— Какой милый. Иди же ко мне.
Егор резко мотнул головой:
— В другой раз.
— Зачем ждать другого раза? — притворно удивилась она. — Мужа сегодня не будет до утра, а дети… мои дети уже выросли и с нами не живут. Так что тебе нечего опасаться.
— Н-нет, — упрямо заявил он, с ужасом понимая, что его «нет» для нее абсолютно пустой звук.
— Хорошо, — согласилась она после недолгого молчания, — но хоть кофе-то ты можешь у меня выпить.
— Милена… Вячеславовна, правда, у меня еще полно дел, — он возненавидел себя, потому что его отказ больше походил на скулеж обиженной собаки, которая вымаливает пощаду у хозяина.
— А как насчет секса? — Она смотрела ему прямо в глаза. Открыто и враждебно. Словно зазывала не в постель, а на поле битвы.
— Да не могу я! — с отчаянием выдохнул Каменев. — Понимаете?
— Почему?
«Вот же стерва!» — подумал он, а вслух выдавил из себя первое, что попалось на язык:
— У меня этот… — Он замолчал, хотел было назвать какую-нибудь страшную болезнь, чтоб уж наверняка, но потом передумал. Это прозвучало бы неправдоподобно, совсем по-детски.
