— А когда пилотную передачу снимаете?
— Через две недели. Чем ближе, тем страшнее. Я уже ночами не сплю. — Глаза подруги вспыхнули , профессиональным интересом. Алена поняла, что ей хочется быть режиссером на прямом эфире и в то же время страшно им быть.
— А кого пригласите в студию?
— Знаешь, такую программу нужно начинать сенсацией, чтобы зритель прилип к телевизору. Ну кому в кайф смотреть постные политические дебаты? В нашей стране даже в год выборов этим не очень интересуются. Нужен скандал.
— Жириновского зовите.
— Банально. Он уже исчерпал себя. Ни на что новое не способен. Все его выходки прогнозируемы до зубной боли, а поэтому неинтересны.
— Ну не знаю тогда. А что ваши редакторы?
— Тоже маются. Склок в политических кругах хоть отбавляй, да кто же станет выносить сор из избы? У них там все повязаны, даже противники между собой какие-то договоренности имеют: я это не скажу, а ты уж, будь любезен… — протянула Катерина.
Ни с того ни с сего Алена ощутила покалывание в кончиках пальцев, что по меньшей мере было странным явлением в этой ситуации. Пальцы ее реагировали лишь на перспективу интересной идеи, которая вот-вот должна материализоваться в голове. Но ее идеи были столь далеки от политики, что ничего интересного в плане творческих предложений на ум вряд ли могло прийти. Сжав кулаки, она закрыла глаза. Что-то ускользало из ее сознания, какая-то до того сумасшедшая догадка, что у нее скулы свело от желания ухватиться за нее. Но тщетно. Алена издала протяжный стон.
— Ты чего? — удивилась подруга.
Она открыла глаза, тупо уставилась на темный экран телевизора и зачарованно пролепетала:
— Слушай, как это называется, когда чувствуешь себя гениальной, но природу этого чувства определить не можешь?
— Шизофрения, — сухо констатировала Катерина.
Пробуждение было стремительным и оттого особенно неприятным. Еще не успев открыть глаз, Алена резко села на кровати. Воздуха не хватало, но она только что финишировала на марафонскую дистанцию, которую преодолела со спринтерской скоростью.
— Фу! — Она помотала головой и, открыв глаза, пробормотала:
— Это что, похмелье? Хотя какое, черт побери, похмелье — мы с Катькой по бокалу вина всего выпили?
Мысли про тропическую лихорадку, свинку что-то столь же ужасное и непоправимое утонули в размытых картинках только что увиденного сна. A конкретно ей приснилось и что стало причиной столь мучительного пробуждения, она не могла понять. В нее, одно и другое никак не сочеталось, в смысле сон и пробуждение.
Снилась ей всякая неясная муть: то какие-то странные коридоры, по которым носились искривленные парни с характерным для такого движения неприятным подвыванием, то первый муж Марины — художник Лелик, малевавший на голом торсе лейтенанта Морошко Сикстинскую мадонну (причем лицо лейтенанта было страдальческим), то хозяин «Московских камней» Налимов, который разглагольствовал о целесообразности участия в грядущих выборах «Социально-мистической партии масонов», сокращенно именуемой «СМПМ», потом Алену занесло в офис компании «Дом», где лысый адвокат Прохоров принялся отговаривать ее от приобретения дачи в Ницце. Словом, ночь у Алены выдалась поганая. И, несмотря на едва сереющий рассвет за окном, спать ей совсем не хотелось. А кому захочется после такого?
Она слезла с кровати, тяжело прошлепала на кухню, скорее по привычке, чем по желанию включила телевизор, достала из холодильника бутылку минералки.
Разумеется, экран тут же разукрасился причудливой решеткой, а квартира наполнилась неприятным механическим писком. А что еще можно было ожидать от телевизора в пять часов утра? Алена недовольно покосилась на экран, попутно вспоминая, куда только что сунула пульт, и вдруг застыла как была: у открытого холодильника с бутылкой в руке. Голова ее мгновенно прояснилась, а кончики пальцев прямо-таки раскалились. Она даже поморщилась от боли. Идея, блуждающая на периферии ее сознания, вдруг оформилась в слаженный, четкий план действий, в схему, до того простую и понятную, что странно было, как не пришла она в голову еще вчера.
Не помня себя от восторга, Алена ринулась в гостиную и, схватив телефон, принялась судорожно набирать номер.
Долгие длинные гудки уже успели нагнать на нее тоску. Наконец на другом конце провода хрипло ответили:
— Слушаю…
— Катька! — Алена крикнула так звонко, что подруга скорее всего выронила трубку от неожиданности. — Я все поняла!
Та что-то попыталась возразить, но Адена ее не слушала:
— Я свела две истории в одну и теперь знаю, как прищучить убийцу Титова, а заодно сделать твою программу популярнее, чем «Угадай мелодию»!
* * *
— Ты рассуждаешь о съемках с уверенностью дилетанта, — авторитетно заявила Катерина и демонстративно зевнула, мол, скучно от твоей глупости.
«Ну да! — фыркнула про себя Алена. — Стала бы ты из-за чепухи лететь ни свет ни заря на другой конец Москвы. Понравилась тебе моя идея, милая моя. Еще как понравилась!»
Вслух же она уверенно затараторила, хотя внутренне и не была столь же уверена в своей правоте. Сейчас она убеждала не только подругу, но и себя.
План-то ее действительно был сумасшедшим.
— Дело за малым: нужно найти людей, которые пострадали от махинаций компании «Дом», и представить доказательства того, что в этой компании людей действительно надували по-черному. Ну… и еще оппонента партии Горина подыскать. Вот и все!
— Все?! — прищурилась Катерина. — За малым, говоришь? Давай по порядку: первое — кто такие клиенты компании «Дом»? В основном «новые русские». Пойдут они зрителями в студию? Никогда! Поскольку считают, что участие в съемках телепередачи — развлечение для лохов. Это раз. Я даже не обсуждаю просе поиска этих граждан, поскольку это просто невыполнимо. Да и кто из них публично признается, что его грубо надули? Ведь это в их обществе клеймо на всю жизнь.
Второе — как добыть доказательства нечестного бизнеса компании? Ты что, залезешь в офис под покровом ночи, дабы стащить из запертого сейфа компрометирующие документы? Если эти документы вообще существуют. Третье — найди мне таких оппонентов партии Горина, которые не побоялись бы во всеуслышание заявить, что перед нами не только политик, но и вор.
— Ну, это-то как раз проще простого. — Алена и сама уже не верила в то, что сказала. — Я же тебе говорила, у них у всех рыльце в пушку. Необходимо найти абсолютно честного политика (а таких, как мы только что выяснили, не существует), да к тому же он должен питать к Горину просто-таки сумасшедшую ненависть.
Алена отвернулась к окну. Ну что тут скажешь? Теоретически план ее акции был гениальным и одним выстрелом поражал сразу две цели. Первую, и главную, — это наказать Горина за убийство Андрея Титова, ведь наказать олигарха по закону невозможно. Вторую — помочь Катерине сделать программу рейтинговой. Ну, это так, как говорится, до кучи. Хотя Катьке — не до кучи, для нее приоритеты целей меняются, и если бы идея не показалась ей замечательной. именно в рамках повышения рейтинга новой программы, то вряд ли она вообще стала бы ее обсуждать.
