Она кинулась к нему, схватила трубку:
— Алло!
— Что это ты так запыхалась? хихикнула тетка Тая.
— Зарядку делаю, — мрачно соврала Алена.
— С чего это вдруг?
— Не задавай дурацких вопросов! Я же не спрашиваю, на кой черт тебе понадобилось каждый вечер бегать по скверу.
— Я-то — понятно. Славик убегает от инфаркта, а я трушу за ним. Уж не знаю, как инфаркту, а мне догнать его просто не по силам, — вздохнула родственница, но неожиданно оживилась. — Кстати, как там Вадим?
— Странно, что ты решила спросить о нем.
— Почему странно? В последний раз я оставила тебя в безутешных рыданиях по его персоне. Что-то переменилось или ты последовала моему совету и напрочь выкинула этого парня из сердца?
— Нет. Кое-что изменилось…
Алена вкратце рассказала, что изменилось, и по ходу задалась рядом риторических вопросов, типа:
«Почему он стал таким?»
Тетка слушала молча, судя по всему, понимающе кивала на другом конце провода, потом, когда племянница окончательно исчерпала информацию, скупо подытожила:
— Мужчин нам не понять. Равно как им не понять женщин. Вот скажи, когда он был нормальным, любящим парнем, ты ведь бросилась на шею Бунину, даже не подумав ни о Вадиме, ни о его чувствах. Словно он заведомо должен был простить и понять тебя. Зато когда он стал вести себя «так странно», ты о нем думаешь непрерывно. Это ли не парадокс? Не знаю, что тебе посоветовать. Скажу одно: хочешь сохранить его при себе, постарайся поддержать его игру.
— А ты уверена, что он играет, а не относится ко мне так на полном серьезе?
— Не уверена. Я же говорю, что мужчин нам не понять. Однако в наших силах переделать их под свой стандарт идеала. Немного смекалки, немного упорства, и он снова будет ручным. Только вот нужно ли это тебе?
«Нужно, нужно! Очень даже нужно!» — усмехнулась Алена, когда, распрощавшись с теткой, положила трубку.
Она хотела было продолжить путь в ванную, но на выходе из гостиной ее вдруг посетила идея. Она бросилась к книжному шкафу и извлекла с его полок десяток книг по популярной психологии, которые когда-то покупала. Книги эти с привлекательными названиями «Как выйти замуж», «Долой одиночество», «Воспитание идеального мужа», «Развод — крах или новая надежда» и все в таком же духе она кинула на диван, сама плюхнулась рядом и принялась остервенело перелистывать, ища ответы на свои «риторические» вопросы. После двух часов упорного чтения Алена с теми же неразрешенными вопросами оставила это занятие. Однако настроение у нее испортилось еще больше. Из всего прочитанного она уяснила то, что мужчина — существо непостоянное, что основная цель его жизни — это завоевать как можно больше особ женского пола, что завоеванные особы уже не представляют для него интереса и к ним он относится пусть и с нежностью (это если мужчина добрый), но уже как к собственности, на которую не стоит тратить пыл. Вообще во всех книгах красной нитью проходила мысль: если хочешь удержать мужчину при себе, стань для него постоянным ускользающим объектом охоты. Алена смахнула все эти труды в красочных обложках с дивана. Во-первых, потому, что она им не поверила: во всех этих книгах под мужчиной подразумевался тип Бунина — именно он такой страстный охотник. Но тогда какого черта он таскается за ней, раз давно завоевал? А во-вторых, потому, что расстроилась: ведь нигде не сказано, как удержать при себе именно Вадима Терещенко — следователя с Петровки. Во всех книжках говорится про какого-то среднестатистического мужчину, даже имя Вадим ни разу не упоминается. И зачем ей тогда вся популярная психология вместе взятая, если эта хитрая наука не может ответить на один вопрос: «Почему Терещенко стал таким странным и почему он принялся играть с ней в какие-то идиотские, непонятные игры?!»
«Разберусь по ходу дела», — по обыкновению беспечно отмахнулась она и решила на время оставить мысли о ретивом следователе. Задача оказалась трудной, но, как выяснилось, выполнимой. Для этого нужно было лишь взять список обманутых клиентов фирмы «Дом» и подойти к телефону.
Глава 20
Пятерых из списка «потерпевших» не оказалось на месте. Они все почему-то укатили в Канны. Алена тут же сделала для себя вывод, что Канны — некое замечательное место, где люди с успехом греют не только тело, но и душу, издерганную отечественными проблемами, и, если ей когда-нибудь придется стать обманутой клиенткой, она поедет зализывать нанесенные раны именно туда. (Ну, это при условии, что к тому моменту она либо выйдет замуж по расчету, либо разбогатеет каким-то другим способом.) Следующие трое не пожелали говорить. Она уже решила было, что день для уговоров выдался неудачный, но тут фортуна поцеловала ее в лоб — девятый клиент согласился на встречу.
Иван Перепелкин оказался довольно молодым, уже весьма пухлым и не по годам трусливым мужиком. Он то и дело оглядывался, словно никак не мог убедить себя в том, что стены его кабинета до сих пор целы, не шатаются и не грозят обрушиться. Кроме того, он постоянно нервно моргал, отчего напомнил Алене кого-то из представителей земноводных. Она попыталась справиться с неприязнью, которая возникла у нее по отношению к этому парню при первом же взгляде. Она села напротив, возложила руки на стол и, напомнив себе, что таких берут лишь стремительным натиском, сразу перешла в наступление:
— Когда вы заключили договор с фирмой «Дом»?
— Я?!
— Вы.
— Я?! — Он побледнел.
— Да, вы!
— 3 июня 1999 года, — Закрыв глаза, выпалил Перепелкин.
— Когда расторгли?
— Я?!
— Вы.
— Я?!
— Ну?!
— 20 июня… кажется…
— Почему?
— Почему-почему? — Тут он непристойно ругнулся, видимо, вспомнив причину, пожевал губами и обиженно пробубнил:
— У них такие там люди…
— Вы имеете в виду господина Горина?
— Я?!
— Вы!
— Ну… наверное…
Алена поморщилась. Их разговор походил на допрос в застенках гестапо, и в нем ей отводилась не самая приглядная роль. Но по-другому общение с ним было невозможно. По-другому Перепелкин наложит в штаны со страху, а потом, сконфузясь, выставит ее вон. Может быть, все произойдет в иной последовательности, но от этого ей не станет легче.
— Вам известно, что вы не один пострадали от деятельности этой фирмы?
— Предполагал…
— А предполагали ли вы, что в списке ее обманутых клиентов чуть ли не половина деловых людей Москвы?
— Ox! — Это был вздох облегчения. Наверное, в душе у Ивана Перепелкина наконец-то отпустило. Не он один такой дурак, какое счастье! После минутной радости он искоса взглянул на визитершу и заискивающе улыбнулся:
