Оттуда, как из сказочного ларца, тут же выпрыгнули две особы — женского и мужского пола. Марина — это та самая дама с холодным голосом, которая сначала отбрила Алену по телефону, а потом заволокла в офис. А Саша — он был экземпляром, на котором она тут же остановила свой пытливый женско-журналистский взгляд. Саша не походил на остальных представителей съемочной группы своей плещущей через край жизнерадостностью, за которой угадывалось желание понравиться всем девушкам сразу.
Несомненно, он был отпетым бабником. Но не таким разборчивым, как, например, Бунин. Нет, Саша млел под лучами, источаемыми каждой встреченной им женщины. С любой мало-мальски привлекательной и еще не совсем дряхлой он готов был завязать романчик. Он не был красавцем, не был даже привлекательным молодым человеком — всклокоченная шевелюра непонятного цвета, пухлые щечки, выпирающее пузо (Бунин непременно назвал бы это пузо зеркальной болезнью — это когда свое мужское достоинство можно узреть только в зеркале). Но тем не менее Саша излучал очарование каждой клеточкой своего похотливого организма. Он уже строил бархатные глазки двум или даже трем девушкам в этой комнате, и Алена не сомневалась, что рано или поздно он подкатит и к остальным. Или хотя бы попытается это сделать. Его вряд ли огорчит отказ, потому что он сразу же найдет другой объект для своего неуемного мужского влечения.
— Значит, эти люди будут непосредственно с вами работать, — режиссер махнул рукой в сторону Саши и Марины. — Александр Сакисян — наш директор, очень нужный человек, потому что он заведует вашими, да и моими гонорарами. Марина Зубова — наш администратор. С ней вы согласуете графики съемок, и вообще она первая ваша помощница. Сразу оговорюсь, что на каждую из вас приходится одна съемочная смена, за исключением сложных съемок, поэтому никто не станет ждать, пока вы выучите текст перед камерой — монолог должен отскакивать от зубов. Но, чтобы вы не терялись, мы планируем по две полуторачасовые репетиции. Тем не менее уж будьте любезны знать текст заранее. И еще…
Что «еще» Алена узнать не успела, потому что в этот момент входная дверь отворилась, и в проем просунулось симпатичное, но явно измученное печалью личико молоденькой девушки. Глаза у нее были красными, видимо, она только что закончила плакать. Девушка всхлипнула, прежде чем робко улыбнуться — никому конкретно, а так, пустоте. Наконец она нашарила глазами Марину.
— Можно мне вас на минуточку? — с мольбой в голосе обратилась она.
Та смерила ее строгим, недовольным взглядом, потом что-то коротко шепнула Саше и, кивнув девушке, вышла с ней в коридор.
— Теперь, — также многозначительно продолжил режиссер, — я хотел бы переговорить с каждой из вас в отдельности. — Поступим так: я пойду в другую комнату и буду вызывать вас по очереди. И не шумите тут, а то у меня уже голова пухнет от вашего щебета.
Он удалился, сохраняя ту меру достоинства, на которое был способен его хилый, хоть и вытянутый в длину организм.
Саша тут же протиснулся к большому столу у окна, открыл верхний ящик и, достав из него пластиковую папку, водрузил ее на стол.
— Нус-с! — Он окинул веселым взглядом девушек, моментально насытив атмосферу радужными флюидами. — Я тоже буду с вами знакомиться! Подходите ко мне по одной. Волкова.
В слово «знакомиться» он вложил весьма определенный смысл, до такой степени прозрачный, что Алену, не терпящую какой-либо фамильярности в отношении полов, нестерпимо потянуло вон из этого помещения.
Волкова — довольно упитанная блондиночка, источающая сильный аромат сладких духов, то ли смысл не уловила, то ли нетерпимость к фамильярности у нее была значительно ниже должного уровня, но она с необыкновенной легкостью подпорхнула к Сакисяну и склонилась над ним, окутав его облаком легких и длинных волос, к великому удовольствию последнего. Саша, моментально оценив перспективу, тут же зашептал ей что-то, скорее всего приятное, потому что милое личико девушки разукрасилось смущенной улыбкой. Она заворковала в ответ, и через минуту они уже мило общались, причем Сакисян успел возложить руку на ее талию. Волкова и не думала сопротивляться.
Алена же поддалась своему желанию покинуть помещение, тем более что в коридоре, по всей видимости, разворачивалась не такая умилительная, но гораздо более интересная сцена с плачущей девушкой и холодной как лед Мариной.
Что могло стрястись, что заставило так страдать эту несчастную? Медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, она встала с валика и, осторожно подойдя к выходу, юркнула за дверь. Девушка действительно плакала, вернее, рыдала, отвернувшись лицом к стене. Марина стояла рядом, не выражая никаких эмоций.
— Странная вы какая, — наконец проговорила она и покосилась на Алену с немым вопросом.
Та быстро отошла на должное расстояние, сохранив за собой возможность расслышать разговор, быстро извлекла из сумки пачку спасительных сигарет и закурила.
— Что же мы можем сделать? Ведь это уже не в нашей власти. Надо было заранее думать — вас предупреждали, — продолжила Марина в том же «морозильном» тоне.
— Но я так больше не могу! Я убью себя! — с отчаянием вскрикнула девушка.
— Поймите, милая, — худая длань Марины легла на ее плечо, — вы подписали договор, по которому обязались не предъявлять претензий к нашей студии. Да если бы и предъявили, мы уже ничем вам не поможем. Вы, конечно, можете нанять адвоката, отсудить себе что-то, но, во-первых, это будет стоить очень больших денег, как сам адвокат, так и неустойка, которую с вас взыщут, а во-вторых, судебные разбирательства тянутся очень долго, к тому моменту все уже само закончится. Так что вам выгоднее набраться терпения и выдержать. Вот и все, что я могу вам посоветовать.
— Я не выдержу!
— Выдержите. Обязательно. Это бизнес, милая моя. Никто здесь ничего из жалости делать для вас не будет. Поймите раз и навсегда, жизнь не строится на принципе «хочу — не хочу». Нужно было думать до того, как подписали договор. А теперь привыкайте к мысли, что нужно жить по законам: должна и нужно. У вас есть обязательства. Вас никто сюда на аркане не тянул, вот и терпите. А ходить к нам и истерики устраивать не стоит. Ни вам, ни нам жизнь это не украсит. — Последние слова Марина процедила даже с некоторым злорадством, словно поделом наказала человеческую глупость.
После этого она покинула девушку и вошла в дверь студии. А девушка постояла еще минут пять, прижавшись лбом к стене, потом медленно, как под гипнозом, повернулась и побрела вдоль по коридору. Алена быстро сориентировалась и кинулась следом. Догнав ее, она пошла рядом, лихорадочно раздумывая, с чего бы начать разговор. Но первой заговорила девушка. Она посмотрела на нее заплаканными глазами и, вздохнув, через силу улыбнулась. Улыбка у нее получилась горестная.
— Ты сниматься? — спросила она.
Алена кивнула.
— Уходи отсюда.
— Почему?
— Я снялась у них, теперь вот пожинаю плоды своего труда, — она слегка кивнула туда, где осталась дверь студии.
