Она еще раз тряхнула головой и медленно продолжила восхождение вверх по лестнице. Музыка неожиданно оборвалась, словно лебедь умер раньше, чем этого хотел композитор.
«Вот, — даже радуясь, подумала Сашка, — кто-то меня опередил».
Она не слишком-то хотела говорить с Викторией. Странно это было для нее, ведь она не могла дождаться ее приезда, чтобы посоветоваться обо всем на свете. А теперь, похоже, даже избегает общества тетушки. Та, наверное, чувствует это и не теребит племянницу. Вика многое утратила в своей Америке, но только не чувство деликатности. Если ее не желают, она нипочем не станет навязываться.
Сашка подошла к приоткрытому окну и осторожно заглянула в малую гостиную. Комната показалась ей темной, даже сумрачной. Виктория, как и ожидалось, сидела за роялем. Сашка видела ее фарфоровый профиль. Тонкие пальцы покойно лежали на белых клавишах.
— Это удивительно… — услышала она знакомый голос и замерла, так и не позвав тетушку, как намеревалась за секунду до этого, — я и представить себе не мог.
— Что вам кажется удивительным? — тихо спросила Виктория и вздохнула.
— It’s impossible!
[1]
Либо я идиот, либо пророк, либо… я даже не знаю, — Серега перескакивал с одного языка на другой. Он всегда так делал, когда сильно нервничал.
«Прямо буйство страсти! — фыркнула Сашка. — Как-то уж слишком сразу наш тихий дом превратился в бурлящий котел! Стоило ему только войти в дверь!»
— Don’t fret, please! It’s unreasonable
[2]
. — Виктория резко поднялась, что совсем не соответствовало ее плавным, несколько медлительным манерам.
— Но в прошлый раз мы договорились…
— Тсс! — она прижала палец к губам и одарила его чарующей улыбкой.
Сашка не могла видеть Серегу, потому что он стоял рядом с дверью, но, скорее всего, тот растаял, как мороженое в микроволновке, — сразу. Во всяком случае, голос его плыл.
— Я помню о нашем уговоре. Только не понимаю, почему я должен притворяться? Я был так рад, что ты…
— Дорогой, — Вика подошла совсем близко к окну, и Сашка, чтобы скрыть свое присутствие, прижалась спиной к шершавой стене дома. Впрочем, стать свидетелем чужих откровений ей все равно не удалось.
— Мы не одни. Этот дом населяет с десяток человек, и я не знаю, кто стоит сейчас за окном…
Сашка икнула, понимая, что близка к позорному разоблачению.
— …или за дверью, или в другой комнате. Тут всегда бедлам и вероятность неожиданной встречи слишком велика. Тебе как будущему дипломату не следует пренебрегать конспирацией.
— Да какая, к чертям, конспирация! — возмутился Серега. — Просто ужасно хочется знать: ты меня используешь, зачем? Вот хотя бы с этими признаниями, с этим убийством. Это потому что я…
— Хм… — Виктория снова улыбнулась. — Я бы тоже хотела это знать. Ты не нажимал на курок?
— Не нужно так шутить. Я имел в виду другое…
— Хватит об убийствах, прошу тебя! — она прижала ладонь ко лбу. — Это невыносимо.
— Но я же видел своими глазами!
— И что из того, — она устало вздохнула и отошла к роялю. — Я прошу тебя. Нам нужно защитить Сашку.
— Но каким образом этот глупый журналист мог бы стать опасным? Тем более для нее?
— При чем тут журналист? — разом удивились и Виктория в комнате, и Сашка на улице.
Только Виктория удивилась вслух, а Сашка про себя.
— Никто бы не дал толкнуть материал о том, что творится в доме, в его поганую газету, — продолжил Серега, все еще не понимая, что обе его слушательницы уже окончательно запутались в том, что он пытается выразить в своей сумбурной речи. — Я тут околачиваюсь постоянно и все равно не понимаю, что у вас тут вообще творится. Не дом, а главное управление гестапо. Каждое слово оценивается, переоценивается и может стать опасным только потому, что сказано не с той интонацией или не в тот момент. Знаешь, я стажировался в японской корпорации, так вот японцы по сравнению с вами просто дети! А я-то думал, что их нация самая загадочная и непредсказуемая на свете. И этот Павел мне совсем не нравится! — он неожиданно перескочил на другую тему: — Вот как он появился, так и поехало. Просто злой гений какой-то!
— Ну… — снисходительно заметила Виктория, — никакой он не гений.
— Согласись, он странный.
— С этим трудно спорить.
При упоминании о Павле Сашка, разумеется, вытянулась в струну.
— Он рядом с Аркадием, — продолжила тетушка, — и это главное. Теперь все будет хорошо.
— Он рядом с Александрой, — упрямо заявил Серега, — и ничего хорошего я в этом не нахожу. Не знаю, как для Аркадия Петровича, а для Сашки он опасен. Я чувствую это спинным мозгом.
— Умерь свой пыл, — Виктория села за рояль и взяла вступительный аккорд, проговорив напоследок: — К тому же чувства, исходящие из спинного мозга, лгут…
Она снова заиграла. На этот раз «Вальс № 6» Шопена. Настроение ее явно испортилось. Разговор был окончен. Серега вышел из гостиной сильно раздраженный тем, что не получил ответа ни на один из своих вопросов.
Сашке его чувства тут же передались. Она отступила от окна, ощущая, что ее голову загрузили обрывками фраз, продолжение которых она даже придумать не в силах. Такое с ней иногда случалось, в основном на уроке философии в лицее. Но тут был совсем другой случай, поэтому на Викторию и ее нерадивого собеседника она разозлилась куда сильнее, чем на своего учителя.
«Сейчас прижму его к стене и потребую объяснений!» — решила она относительно Сереги и пошла в дом.
* * *
Однако Серегу ей встретить так и не удалось. Войдя через парадную дверь, она замерла. Пыль взвивалась к потолку, уносимая легким движением воздуха в такт далекому вальсу.
«Странный запах, — мелькнуло у нее в голове. — Боже мой, я становлюсь домохозяйкой!»
Она испугалась и принюхалась, чтобы понять, не показалось ли ей. Нет, не показалось. Прохладная сырость, впитавшаяся в тяжелые гардины, плохо пропускала солнце. Огромная люстра мерцала тусклым голубым хрусталем. На секунду Сашке представилось, что холл вовсе не тот, знакомый давно, а какой-то иной, может быть, зал забытого замка Спящей царевны.
Сашка содрогнулась. Мысль была ей неприятна. И все-таки замереть ее заставили вовсе не сырость и прохлада. На широкой лестнице, уходящей ввысь, стоял Павел. Он стоял между этажами, а ей вдруг почудилось, что он висит у люстры, как ангел. Густой послеобеденный солнечный свет, пробившийся сквозь зеленые гардины, окутал его силуэт желтым ореолом.
Все перемешалось в Сашкином сознании. Серега с его странными загадочными фразами исчез без следа. Павел медленно спустился вниз, подошел к ней и осторожно, словно робея, поднял глаза.
