Поэтому она ответила достаточно спокойно:
— Да, что-то голова разболелась.
Впрочем, голос ее все равно дрогнул.
— Можно понять, — Вика кивнула на груду книг на полу: — Не вздумай убирать. Я сейчас пришлю кого-нибудь.
— Кого?! — Сашка развела руками: — У нас две горничных в живых осталось, а Виола так кричала, что, скорее всего, все кинулись на уборку ее комнаты. Да и вообще, дом большой. Пока до меня очередь дойдет, я тут задохнусь.
— Во-первых, обыск устроили отнюдь не во всем доме, — Виктория ей улыбнулась, — только в некоторых комнатах, по большей части в жилых.
— Интересно почему?
— Ничего интересного в этом не вижу. Невоспитанные люди. И потом… в гостиных, библиотеке и прочих помещениях, где не спят, поискать можно в любое время.
— Ты на кого-нибудь думаешь?
Виктория пожала плечами, помолчала, задумавшись, и, наконец, ответила:
— Я могу точно сказать, что это не я. И скорее всего, не ты.
— А с чего вдруг не я?
— Я тебе доверяю. Кроме того, мы с тобой не так воспитаны, чтобы устраивать разгром в собственном доме, не так ли?
— Тогда и не Виола, и не Борис, и не папа… и вообще, все же были на спектакле у Ко Си Цина.
— Я думаю, что обыск устроили уже после спектакля. Когда вы дрались возле лестницы.
— Ты видела?!
— Видела, — она кивнула и улыбнулась ей как соучастнице. — И вот что я подумала… ведь дом, как ты правильно сказала, большой, обыскать его за те полчаса, пока мы все на ушах стояли после спиритического сеанса, было достаточно трудно, даже если обыскивали исключительно спальни. Значит…
— Кто-то начал обыск во время спиритического сеанса, — закончила за нее Сашка.
— Но этим «кто-то» мог быть только тот, кого не было в гостиной Лиды.
И тут Сашка допустила непростительную ошибку, она покосилась на шкаф, в котором сидел Павел. Разумеется, зоркая Виктория тут же проследила за ее взглядом и, конечно, заметила панику в ее глазах. И снова понимающе улыбнулась, а потом поднялась и, явно удовлетворенная, пошла к двери. На полпути она оглянулась:
— У тебя ничего не пропало?
— Шутишь?! Наоборот, у меня такое количество давно потерянных вещей нашлось, вон видишь, билет на концерт Киркорова валяется: я с папой на него ходила, а потом хранила как память, ну и затерялся он года два назад среди бумаг. Так что я счастлива.
— А я ведь, кажется, догадываюсь, что искали.
— И что? — больше всего на свете ей хотелось закончить разговор и благополучно выпроводить Викторию в коридор.
«Ну, сколько может человек продержаться в закрытом шкафу?»
— Вспомни, что сказал Ко Си Цин: Надя положила картину в письмена. И посмотрел на тебя. Значит, в твои письмена Надя и засунула какую-то тайну. А после его заявления дом тут же перерыли. Так что посмотри, где твои письма.
— Мои письма? — Сашка растерянно покосилась на письменный стол. Его выдвинутые и теперь абсолютно пустые ящики красноречиво свидетельствовали о том, что если в них когда-то и хранились какие-либо письма, то теперь их там нет. — Знаешь, у меня вообще нет писем. Я не помню, чтобы я когда-то их получала, и уж тем более складывала на старинный манер, перевязывая розовой ленточкой.
— Странно, тогда какие письма он имел в виду? — Виктория уставилась в потолок. Ее задумчивость могла растянуться на час.
— Давай я оденусь, спущусь вниз, и мы вместе подумаем, — потеряв терпение, а вместе с ним и все правила приличия, нервно предложила Сашка.
— Ладно… — Тетка загадочно улыбнулась и пошла к порогу. — Но ты обязательно найди меня.
— Разумеется, — выдохнула Сашка, к тому моменту уже не красная, а бледная как простыня, на которой сидела.
Дверь за тетушкой закрылась, зато распахнулись створки шкафа, и Павел вывалился на пол.
— Фу, — он вытер мокрый лоб. — Нужно двинуть идею делать шкафы с кондиционерами.
— Слушай, я тут подумала… А ведь тебя не было на сеансе, — она кинула ему футболку, которой тот сначала утер лицо и только потом натянул на себя.
— Намекаешь, что это я разобрал твою комнату на части?
— А чем тебе еще было заниматься? — Сашка тут же решила, что подозревать в этом Павла — дело глупое. Во-первых, потому что его реакция на ее «каверзное предположение» была совершенно адекватной: он даже не нахмурился, в то время, как известно, что любой виновный с ходу принялся бы доказывать свою непричастность к содеянному. А во-вторых, когда она искала Павла после сеанса, то заглянула и в его, и в свою комнату — они были в полном порядке. Следовательно, разгром устроили уже после, как раз в тот момент, когда Павел спасал отца и когда он дрался с Серегой.
«Нужно сказать об этом Виктории, чтобы она не подозревала его напрасно».
— Я действительно не мог быть в двух местах одновременно, — он успел подойти совсем близко и теперь присел перед ней на корточки, обхватил ее лицо теплыми ладонями и заглянул в глаза.
И что-то в его взгляде было такое, что заставило Сашку забыть не только о своих подозрениях, а вообще обо всем. Сумасшедшее счастье лавиной обрушилось на нее и заполнило ее всю до последней клетки. Между ними вдруг вспыхнули желтые искры, словно маленькая фея, пролетая, обронила горсть солнечных блесток. Потом голова ее закружилась, и она закрыла глаза.
— Ты проходил курс магии? — прошептала она сквозь его поцелуи.
«А ты не думала, что это просто любовь?» — донеслось до нее.
И Сашка не смогла разобрать, были ли это его слова, или ее собственные мысли, или, может быть, чей-то ответ на мучившие ее вопросы, всплывший из подсознания.
* * *
В холл они спустились вместе, все еще надеясь улизнуть из дома в разгар суматохи. Но это не удалось. В дверях их поймал Вован. Собственно говоря, Сашка ему была не нужна, он сразу крепко ухватился за руку Павла и потащил его в сторону, не прекращая восторженно тараторить:
— Павел, дорогой мой человек! Я просто не знаю, как выразить вам свое восхищение! О, как вы изящно вылечили Аркадия Петровича! Я хотел тут же пасть к вашим ногам и целовать эти святые ботинки, потому что вы — как папа римский, вы святой человек…
— Оставь папу римского в покое, — Павел в свою очередь вцепился в Сашкин локоть и тем самым обрел некую опору, иначе Вован непременно сволок бы его с лестницы, причем кубарем. Литературный агент опять пребывал в состоянии свойственного ему экстаза.
— Я думала, что предмет твоей религиозной страсти господин Ко Си Цин, — усмехнулась Сашка.
На что Вован среагировал совершенно загадочно — он прямо-таки рассвирепел:
— Косицын?! Жалкий фигляр! Струсил, когда картина хлопнулась. Бежал, аж пятки сверкали.
