— Ну так нет ничего проще! Давай съездим к ресторану, найдем владельца и расспросим его. Я думаю, он не раз пытался накостылять по шее твоему Павлу, так что знает о нем чуть больше, чем все мы, вместе взятые. — И Серега решительно поднялся с кровати.
Глава 15
В холле копошился вездесущий капитан Синичкин. Он не в пример своему коллеге майору Ляпову, который с утра куда-то запропастился, проявлял дюжее рвение, в укор упрекающей его Виоле, то ли себе самому доказывая, что он все еще представитель закона и находится в доме, чтобы раскрыть преступление. Видимо, с этой целью он осматривал стены холла, простукивал их зачем-то, то и дело причмокивая языком и повторяя загадочное «так-так».
— Совсем сбрендил, — покачал головой Серега и пронесся на улицу.
Синичкин опустился на колени и пополз в большую гостиную.
— Действительно, — Сашка пожала плечами и тоже вышла в сереющие сумерки.
Вечер подкрался незаметно и наступал стремительно: ветер стал заметно прохладнее и свежее, чем полчаса назад. А ей казалось, что этот долгий день никогда не подойдет к концу, что солнце всегда будет торчать посреди неба и нещадно палить им на головы, расплавляя их и без того плохо соображающие мозги.
— Думаешь, отец разрешит мне покинуть дом без телохранителя? — спросила она Серегу, направляясь к его «БМВ», припаркованному у парадной лестницы.
Тот выпятил грудь, преисполнившись рыцарского достоинства:
— А я на что?
— Да уж, — она едва сдержала улыбку, — я как-то не подумала.
* * *
Дальше события развивались стремительно. Они без труда выехали за ворота, быстро добрались до Москвы. По дороге в основном молчали. Сашка думала о том, что в данный момент, скорее всего, предает Павла, который рассчитывает на ее доверие и никак не подозревает, что она потащилась прояснять белые пятна его биографии. Но с другой стороны, о каком доверии может идти речь, если он вообще ничего о себе не говорит. Даже не пытается ее успокоить. И это на фоне всякого рода подозрительных намеков со стороны отца.
«Ну, если тебя обвиняют в том, что ты — призрак, можно хотя бы ответить на это: нет, мол, я не призрак. Я — нормальный человек из плоти и крови, я партнер твоего отца, участвую в рискованной операции и до поры до времени лучше бы тебе, дорогая, ничего обо мне не знать», — Сашка нахмурилась.
Она бы это поняла и перестала докучать ему своими подозрениями. Так нет же, он предпочитает водить ее за нос, словно нарочно украшая свой лучезарный образ развесистыми загадками.
«В таких условиях даже самая легковерная особа начнет сомневаться».
Тут ей припомнился еще один недавний эпизод, а именно сеанс Ко Си Цина.
«Какие все-таки письмена он имел в виду? Какую картину, которую рисуют в темноте? Надо бы спросить его в следующий раз».
Теперь ей уже не казалось, она была уверена, что все это как-то относится именно к Павлу. Но вот как?
Серега тоже молчал, сосредоточенно уставившись на дорогу. Сашка была даже рада, что он не пытается занять ее разговорами. Так ей легче предавать Павла. Если Серега начнет ее донимать, она, пожалуй, и сломаться может. Ведь как ни крути, а Павла она любит, хотя еще ни разу не только ему, даже себе в этом не признавалась. Любит и, как всякая влюбленная женщина, хочет верить своему любимому, что он является образцом чистоты и порядочности.
«Черт возьми! Он должен казаться мне таковым. Но почему-то не кажется. И почему мне так не везет? Почему даже первая любовь у меня омрачена такой гадостью, как подозрение. Господи, какой же у меня вторая будет? А третья? Представить страшно!»
От Рублевского шоссе до ресторанчика на Бережковской набережной было рукой подать, она и не ожидала, что так быстро Серега довезет ее до места. Он затормозил. И тут Сашка ощутила приступ дурноты: голова ее закружилась, дома слились с серой пылью набережной, огни ресторана показались слишком яркими, хотя время суток темным можно было назвать с большой натяжкой — в фиолетовом воздухе вспыхивали желтые и красные дорожки фонариков, которыми был обвешан ресторан на реке.
— Я не могу, — прошептала она, опустив голову, — у меня дурные предчувствия.
— Ерунда, — Серега вышел из машины и открыл дверь с ее стороны, — у меня тоже не очень хорошие, но я же могу.
— Еще бы, — проворчала она, вылезая из машины.
— Крепись, — он взял ее под локоть и повел к мостику.
Сашка перегнулась через перила, но катера не увидела.
— Может быть, и хозяина нет? — с надеждой предположила она.
— Чего ты трясешься? — усмехнулся ее спутник. — Скорее всего нас пошлют отсюда, и мы примемся ломать голову дальше. Загадки так просто не решаются, поэтому лучше заранее вспомни еще какую-нибудь зацепку. Может быть, Павел рассказывал тебе, где он учился, где жил, чем в детстве занимался…
— Да нет, — они зашли в гудящий зал, — хотя…
Музыка заглушила не только ее слова, но и мысли. В сигаретном угаре, колыхаемом легким шлягером русской попсы, она растеряла все соображения.
А Серега уверенно повел ее к стойке.
— Ну? — бармен взглянул на них с удивленным презрением, которое, скорее всего, было адресовано не им конкретно, как недостаточно достойным посетителям столь шикарного заведения, а в принципе такой взгляд был у человека: профессиональный барменский взгляд, как улыбка в «Макдоналдсе».
— Сока, — Серега поморщился, видимо, вспомнив свое недавнее пребывание в холодильнике, — апельсинового сока.
— И все? — презрение бармена стало очевидным.
— Все, — кивнул ему Серега и обворожительно улыбнулся.
Не подействовало. Бармен поджал губы, плеснул в стаканы оранжевой жидкости, слабо напоминающей сок, и хотел было отвернуться к мужику с маслянистыми глазами в расстегнутой до пупа рубашке.
— Послушай, брат, — Серега схватил его за локоть.
— Я тебе не брат! — бармен выдернул руку с таким резким отвращением, что Серега едва удержался на ногах.
— Хорошо, только не нервничай. Не хочешь быть братом, будь товарищем, господином или как там тебе приятнее.
— Мне плевать, — процедил бармен сквозь золотую фиксу.
Сашке стало понятно, кто тут хозяйничает, — если у бармена золотые фиксы, значит, крыша у заведения бандитская. Другого не дано. Ей стало нехорошо, очень потянуло на свежий воздух.
«Если папа узнает, он меня убьет!»
— Нам нужен хозяин катера, — донеслось до нее. Это Серега обратился все к тому же грозному бармену.
— Катера? — тот прищурился.
— Катера, — Серега кивнул еще раз и снова улыбнулся. — Он часто тут у вас на цепи отдыхает. Славная посудина.
— Охренел совсем? — Бармен перешел на испуганный шепот и даже нагнулся, чтобы собеседник лучше слышал. — Если собираешься болтать о катере, лучше сам пойди и утопись. Вася до сих пор страдает. А когда он страдает, тут хоть святых выноси.
