Поверить Кокселю! Ну почему мне не пришло в голову, что он мог стоять на краю ловушки. Исаак вошел к нему в доверие и держал под колпаком на случай, если… Как же все запутано… Как мог Исаак знать, что Коксель пригласит меня в Италию? Как он мог узнать, что я приеду и доберусь до дискеты! Бред! Господи, убежать от своих телохранителей. Где теперь Свиридов, где Илья? Чего спрашивать, когда сама даже не удосужилась подождать своего спасителя и полезла в самое пекло в одиночку. Ну что меня дернуло?! Какая же я идиотка!
Исаак начал медленно подниматься, стягивая меня со стула.
— Простите, но этот танец дама обещала мне.
Я вздрогнула. Илья мне показался прекраснее всех принцев, когда-либо восседавших на белых конях. Щеки его покрылись густым румянцем, и он так тяжело дышал, словно не прилетел из Рима, а прибежал оттуда за то же время.
— Вы?! — И без того безумные глаза скрипача округлились. По-моему, он даже окосел от изумления. Или от испуга. Илья не дал ему выразить свои чувства. Просто рубанул по шее ребром ладони и все.
Исаак издал хлюпающий звук и рухнул на стол. Посетители за соседними столиками, все, как по команде, дернулись и уставились на нас.
— Опять бежать, — скривился мой спаситель и, обреченно вздохнув, схватил меня за руку.
— Он что, тебя знает? — я подцепила сумку.
Вместо ответа Илья быстро оглядел меня и поцокал языком:
— Лучшее — враг хорошего.
— Что ты имеешь в виду?! — наверное, я тоже разрумянилась. Во всяком случае, мне стало нестерпимо жарко. Я совсем забыла, что изменилась к лучшему и вправе ожидать комплиментов. Ну хотя бы одного, самого малюсенького.
А он только потянул меня к выходу. Молча.
— Нет, ты скажи! — крикнула я.
— Ой, ё! — он ткнул пальцем куда-то в центр площади.
Я с чувством повторила его возглас, как только увидела, что к нам пробираются «коричневые пиджаки». Человек десять, не меньше.
Илья дернул меня влево. Я едва удержалась на своих восьмисантиметровых каблуках, черт бы их побрал!
— Брось сумку! — крикнул он, лавируя между туристами.
— Ни за что!
Мы вылетели на открытое пространство. Перед тем самым кафе, где я переодевалась. Я оглянулась. Метрах в пятидесяти от нас в толпе показались быстро приближающиеся «пиджаки».
Черт! Черт, черт, черт!
— Сюда! — Илья поволок меня в переулок.
Я семенила следом на полусогнутых, изо всех сил надеясь, что не повалюсь на крутых поворотах:
— Мы куда?
— Искать домик Казановы. Тут все его ищут.
— Выбрал время.
— Что у тебя в сумке?
— Я же дама, — обиделась я.
— Давай понесу, — он протянул свободную руку.
Я отдала ему сумку, и он, не говоря худого слова, швырнул ее к стене дома.
— Эй!
Он не дал мне остановиться. Мы вылетели на набережную узкого канала и понеслись по ней, расталкивая удивленных туристов.
— Как ты мог! Ну как ты мог! — я всхлипнула.
— С большим трудом! — До меня донесся его хохот. — И я буду тебе очень признателен, если ты снимешь парик.
— Да черт с тобой, пожалуйста!
Я со злостью швырнула рыжие хвостики в воду. Он оглянулся и даже слегка замедлил бег:
— А других волос у тебя нет? Ну, я имел в виду… может быть, ты не все парики сняла?
— Все! — злорадно ответила я.
— Я же говорил, лучшее — враг хорошего, — повторил он и рванул меня вперед с удвоенной силой.
— Да что ты имеешь в виду? Считаешь, что мне такая стрижка не идет?!
— Слишком идет, дорогая! Слишком, — пробурчал он. — Настолько слишком, что лучше бы уж ты оставалась рыжей.
— Тебе не нравится, что я стала симпатичной?!
— Ты стала заметной!
— Ревнуешь, да? Все мужчины обращают на меня внимание! — еле дыша, похвасталась я.
— Ага, особенно те, что в коричневых пиджаках.
Улочка закончилась. Перед нами простиралась река, по размерам похожая на Волгу.
— Большой канал, — констатировал мой спаситель.
— И что дальше? — Я оглянулась и с ужасом отметила небольшие, но различимые фигурки в коричневом. Мало того что они бежали по одной стороне канала, часть из них смекнула и, перебежав по мостику, который мы бездумно проигнорировали, теперь неслась к нам и по другой стороне улицы. Мы оказались в ловушке. Мост, перекинутый через канал и завершающий его, был теперь бесполезен.
— Та-ак, — многозначительно протянул Илья и нахмурился.
— Вот уж действительно…
— Туфли сними.
— И не подумаю! Только если ты снимешь с себя всю одежду!
— Перестань капризничать.
Он схватил меня за плечи, резко подкинул в воздух и сильно тряхнул. Не знаю, как это у него получилось, но приземлилась я уже босой.
Я не успела выразить свой протест, как он поволок меня на мост.
— Что ты задумал?! Что? Будешь прыгать в воду?!
Он подсадил меня на высокий парапет.
— Совсем охренели?! — воскликнули за нашими спинами по-русски. — Эй, мужик! Эй!
Колени у меня подкосились.
— На счет «три». — Илья уже стоял рядом.
— Я не буду прыгать! Даже и не надейся! Я не бу…
— Раз!
— Извращенец!
— Два! Кто бы говорил! Не я покрасился в блондинку!
— Убийца! Посмотри вниз, идиот! Мы сейчас разобьемся!
— Три!
Он дернул меня вперед. Я завизжала, отравив всем в округе впечатление о романтическом городе на воде.
Замолкла я, когда подо мной что-то сухо хряпнуло, потом хрустнуло, потом накренилось. Я открыла глаза. На меня испуганно пялился парень с огромной палкой и еще весьма упитанная пара.
— Нелетная погода! — извинился за нас обоих Илья. Мы сидели на дне гондолы.
Все промолчали.
Илья помахал рукой «коричневым пиджакам», толпящимся на мостике, и обернулся к гондольеру:
— Простите, вы не могли бы грести немного быстрее?
Тот отчаянно заработал веслом. Никогда не думала, что итальянца можно заставить замолчать. Оказывается, можно.
— К причалу, будьте любезны! — скомандовал Илья и обратился к паре: — Не беспокойтесь, пожалуйста, очень скоро вы продолжите свое романтическое путешествие.
Те недоуменно переглянулись.
* * *
В полном молчании мы добрались до пристани. Илья спрыгнул на доски и подал мне руку. Я еле поднялась на ноги. Голова гудела, тело, в общем-то, тоже.
