— Господи! Но ведь что-то еще можно исправить! — Я судорожно жала на все кнопки подряд.
Илья подошел, сел на соседний стул и положил руку на мою ладонь:
— Ничего уже не исправишь. Система сама себя заблокировала. Пока не закончит операцию, останется недоступной.
— А потом? — во мне вспыхнула надежда.
— Потом можно все начать сначала. Но ты этого не сделаешь.
— Да? А почему? — я попыталась унять дрожь в руках и снова ему улыбнулась. Правда, неестественно.
— Потому что ты не можешь допустить глобального кризиса финансовой системы. Ты просто не можешь этого сделать. Представь, что в данный момент из одних банков, разбросанных по всему миру, в другие перекачиваются колоссальные средства. Подобная акция не может не отразиться на экономике, особенно на экономике тех стран, в коих эти финансы являлись важной подпоркой их экономической платформы. Чья-то экономика в данный момент рушится. И уже завтра в одной или нескольких странах произойдет кризис. Тысячи людей потеряют работу, цены взлетят до небес, начнутся беспорядки, а может быть, и гражданские войны.
— Перестань парить мне мозги! — Я скривилась, мгновенно почувствовав себя на сеансе школьной политинформации.
— Дождись завтрашних газет. И тебе не придется принимать мои слова на веру.
— У меня нет времени, — я усмехнулась. — Твои дружки в коричневом прикиде разорвут меня в клочья.
— Ты этого не сделаешь, — он слегка сжал мои пальцы.
От его прикосновения сердце мое защемило. Я в одну секунду вспомнила сотни моментов, когда он был рядом. Не знаю почему, но вдруг лицо его смазалось, в глазах моих стало горячо, в горле — больно, и я всхлипнула.
— Почему все так, почему? — сдавленно прошептала я. — Почему мы оказались по разные стороны баррикад? Почему, Илья?
— Умберто…
Я могла бы завоевать первенство в чемпионате мира по подскакиванию на стуле в высоту. Я взлетела вверх не менее чем на метр. А когда опустилась, воззрилась на него с немым ужасом.
— Мадам, подберите челюсть, — он хохотнул так же, как мой прежний Илья.
— Т-ты?! Т-ты… А он, этот Свиридов, он кто?!
Илья выразительно пожал плечами.
— Но он тоже назвался Умберто!
— Он услыхал это имя в монастыре. Скорее всего, видел твой испуг и решил на этом сыграть. Кстати, ты поэтому его убила?
— Убила? Я?
— Его тело в полицейском морге города Термы.
— Он упал с поезда. А ты как меня нашел?
— Я же назвал тебе свое имя. Не думаю, что стоит рассказывать тебе о моих способностях.
— Еще как стоит. Система будет перекачивать деньги не меньше часа. Так что мне спешить некуда. И если ты тоже не торопишься, я вся внимание.
Он откинулся на спинку стула, оглядел меня внимательно, словно оценивая, стоит ли доверять мне свои тайны, потом ухмыльнулся:
— Хорошо. Делать нечего, задавай вопросы.
— Как ты меня нашел?
— Я следовал за вами, а потом, после того, как погиб Свиридов…
— Нет, как ты вообще меня нашел?
— Ты действительно хочешь услышать?
Я бросила взгляд на монитор, потом опустила голову и прошептала:
— Видишь ли, в чем дело… Я вряд ли хотела услышать это от кого-нибудь другого, но от тебя мне важно узнать. Ведь то, что нас связывает…
Я замолчала, сжавшись, ожидая резкое: «Нас ничто не связывает!» Но он промолчал.
— Я должен был найти дискету. Странно, как жажда наживы меняет людей. Я думаю, Джека убил бывший беспечный многоженец Боккаччо. Джека — разработчика программы, которая сейчас крушит финансовую систему. Он же убил и твоего отца. Потом добрался до тебя. С самого начала я знал, что в осуществлении плана участвует несколько человек: Боккаччо, который умудрился завоевать доверие твоего отца, Коксель…
Скорее всего, Коксель был сразу же замешан в деле и шел рука об руку с Боккаччо. Они составили замечательную схему, чтобы ты, ни о чем не подозревая, вытащила дискету из сейфа банка. Коксель вызывает тебя на переговоры в Италию. Боккаччо тебя сопровождает. А когда наступает нужный момент, они уговаривают или заставляют тебя войти в их синдикат. Но все пошло не так почти сразу. Боккаччо погиб, не успев предупредить своего подельника. Каково же было изумление Кокселя, когда вместо Боккаччо он увидел меня. Бедняга чуть ли не всего себя соусом залил.
— А Свиридов?
— Свиридов — частное лицо. Понятия не имею, откуда он взялся. Но последние несколько дней поисков информации принесли свои плоды — я выяснил, что Свиридов более известен под кличкой Клаус. У него русские корни. Попал во Францию где-то в начале 90-х. Что делал в России — не знаю. В Европе тоже слабо засветился. В основном по мелким подлогам и прочей ерунде. Единственное, что его связывает с твоей историей, так это то, что он неплохо знал Кокселя. Вполне может быть, что Коксель не слишком-то доверял своему компаньону Боккаччо, а потому решил подстраховаться. Что из этого вышло, ты знаешь. Коксель вообще был трусоват. На него ничего не стоило надавить.
— Исаак?
Умберто утвердительно кивнул.
— Значит, наша встреча в клубе «Звезды» была не случайной?
— Увы, — он грустно улыбнулся. — Но я почти ничего о тебе не знал. Моей целью было защитить тебя от преступников, которым ты была нужна только до тех пор, пока дискета находится в банке.
— И еще забрать у меня дискету.
— Послушай, если бы мне удалось забрать у тебя дискету и не раскрыть тебе ее тайны, ты бы сейчас тут не сидела. Ты бы спокойно вернулась в Москву и… ну, во всяком случае, я так думал на тот момент. Я ведь не знал, как оно все обернется.
— Это уж точно, — кивнула я.
— Я никак не мог понять, как это у них все получилось. Как получилось положить дискету в банк на твое имя? Как им удалось провернуть аферу с поддельной смертью твоего отца? Это же очень сложно. При итальянском бюрократизме эта процедура практически невозможна. Но когда я увидел адвоката Мизини, я все понял. Вот кто, подумал я, их мозг. Это он все организовал и придумал. Правда, потом мои догадки оказались всего лишь догадками. Мизини постигла та же участь, что и остальных.
— Свиридов отвратительный человек.
— Это точно. Когда мы от него сбежали, я возблагодарил небеса. Но я знал, что он будет ждать тебя у банка. Иначе и быть не могло. После нашей ссоры в машине я помчался туда. Потом я следовал за тобой до самой Венеции.
— То есть ты не ждал меня в отеле… Хотя зачем я задаю этот вопрос, могла бы уже и догадаться.
— У меня все равно никак не складывалось в голове, зачем Свиридову понадобилось убивать стольких людей. Ну, насчет Боккаччо и Кокселя я еще могу понять. Он не желал конкуренции. Но Мизини… Он мог его преспокойно обойти. Когда дискета попала к тебе, я старался не выпускать тебя из виду. Я не нашел Свиридова, но я чувствовал его присутствие. Может быть, из-за «жучка» в твоем паспорте. Я ломал себе голову, не мог разрешить загадку Свиридова. Пока не натолкнулся на мертвого Исаака. И тогда я понял… Свиридов никого не убивал.
