«А вот теперь, когда это так архиважно, эта самая муха ему не снится ну ни по чем. Вот же какое зловредное насекомое!»
На его лице проступили раздражение и неудовлетворенность.
Николай Фадеевич перелистнул испещренную разными надписями страницу перекидного календаря за 12 октября и на свежем листочке пометил «Москва!!» с двумя восклицательными знаками, подчеркнув написанное жирной чертой.
— Итак, сегодня вторник, тринадцатое… Чертова дюжина! Интересно, и каким же окажется этот славный денек? — усмехнулся про себя Кудеяров. — Только не хватало, чтобы и начальник милиции города был суеверным… — и он принялся изучать сводку происшествий за истекшие сутки. И надо сказать, чем больше вчитывался он в привычный документ, тем озадаченнее и пасмурнее становилось его мужественное гладко выбритое лицо.
Главный милиционер задумчиво постучал пальцами рук по столу.
— Странно!.. Тринадцатое только сегодня наступило, а и вчерашний день уже никуда не годится. Работники его славного ведомства зафиксировали, мягко говоря, необычные факты: в районе семнадцати часов у одного из заводов кто-то внезапно перекрыл городское движение, почему-то кроме троллейбусных маршрутов. На первом маршруте на площади Волкова с помощью пассажиров был пойман и доставлен в отделение милиции карманник, залезший в сумочку к находившейся рядом с ним гражданке… И, по свидетельству очевидцев, был до крови искусан, это самое, как его… огромным крабом!!! Где ж это видано?! Который потом куда-то исчез. Как сквозь землю провалился!.. И вот погодка тоже преподнесла странноватый сюрпризец — на набережной после шести вечера официально зафиксировано какое-то необычное потепление… А эта непонятная история с моржом?! Однако!
Николай Фадеевич, с первого же раза нащупав, ухватил и одним движением вырвал из правой ноздри одну из тех самых длинных волосин, которые, как их ни рви, беспрестанно отрастают и с любопытством выглядывают наружу. От болезненной процедуры глаза милиционера заволокло прозрачной слезой.
— Да, а музыка у губернаторского дома? А этот самый почтенный салют?! Ну, положим, и то и другое еще как-то можно бы и объяснить: бабахнули спьяну бывшие вояки пару-тройку ракет, а народу уж померещился целый салют. Пить будешь, не то еще от возлияний прибрендится! Хотя и это из ряда вон… Но вот фонтаны?!! Это уже… это самое, как его… гигантский кроссворд! Не говоря уже о какой-то там черной карете, нагло промчавшейся по запретной зоне!.. М-да…
В общем и целом, без дураков, картина получалась неприглядной.
«Да, товарищ начальник, вот тебе и суеверие! А вчера-то было еще двенадцатое число?.. Тут получается, не то чтобы… это самое, как его… лампасы на радостях примерять, а как бы и кресло-то под собой к чертовой бабушке не потерять!»
— Ну совершенно неприятные факты! — озвучив вслух, Кудеяров болезненно покусал полные губы. — Хочешь-не хочешь, а надо срочно разбираться и докладывать Первому, пока он сам на ковер не вызвал…
Начальник милиции экстренно собрал на совещание всех руководителей подразделений и попробовал лично выяснить, а нет ли здесь все же ошибки. Уж очень необычной казалась вся эта информация. Но как ни допытывался Николай Фадеевич, опасения его, к сожалению, полностью оправдались. Некоторые из присутствующих не только наблюдали за указанными явлениями, но и пытались при этом проявить разумную инициативу…
Подполковник Лошаденко, к примеру, даже сфотографировал злополучные фонтаны, но, видимо, из-за качества пленки ничего путного из этого не получилось. Вместо пресловутых фонтанов вышла какая-то птица вроде обычной вороны, а на другом кадре и вовсе черт знает что! Просто морда кошачья! Сам Игорь Данилович с дежурным нарядом вечером с фонарем и утром с рассветом уже обследовал все волжские откосы вдоль и поперек, и… никакого тебе намека на следы труб для подвода воды. Чисто! Просто какие-то чудеса!
Кудеяров только начал подробнее расспрашивать про моржа, как в кабинет с налетом таинственности на лице вошла его секретарь Ирина Павловна и на ухо тихонечко прошептала, что только что разговаривала с директором художественного музея, которая ей и сообщила, что перед входом в здание на асфальте обнаружен необычный знак размером с полметра. Что-то вроде английской буквы даблъю, выполненной в виде углубления в покрытии, что, естественно, не может не настораживать и ее лично и вверенный ей весь славный музейный коллектив. Директор убедительно просила, если можно, побыстрее прислать людей из их ведомства, нужных специалистов, и разобраться со странной то ли буквой, то ли уж знаком.
— Этого нам только и не хватало! Всего в двух шагах от здания обкома! Не дай бог еще… это самое, как его… и САМ туда подкатит с чьей-то подачи… — мрачно подумал начальник милиции под пристальными взглядами подчиненных.
— Хорошо, скажите, скоро подъедут, я распоряжусь, — и он продолжил совещание.
Через некоторое время к зданию музея подкатили и резко затормозили белые «Жигули», из которых быстро выбрались трое крепких спортивных мужчин в гражданских костюмах. Двое, что помоложе, взглянув мельком на безобразие на асфальте, многозначительно переглянулись и бодрыми и уверенными походками проследовали к входной двери, за которой тут же и пропали. Третий же мужчина, постарше, остался у исполосованного непонятным знаком дорожного покрытия. Внимательно его осмотрел, достал блокнот и что-то в нем авторучкой порисовал, а затем несколько раз обошел знак, наклоняя голову и вправо и влево.
Со стороны могло сложиться впечатление, что здесь или поработал громадный пресс, вдавивший поверхностный слой вглубь почвы или в момент асфальтирования была установлена закладная форма, которую в последующее время аккуратно изъяли. Но ни то, ни другое предположение к официальной версии явно не подходили, потому что никаких работ и, естественно, механизмов здесь никто в ближайшие дни не наблюдал. Ведь не пустыня Сахара, если б что, сразу узнали.
Мужчина склонился над знаком, еще раз внимательно обследовал его глазами, поводил указательным пальцем по внутренней поверхности и, затуманившись взором, впал в мечтательное состояние. Через некоторое время взгляд его прояснился и, достав из кармана рулетку, он сделал обмеры знака и начал заносить их в блокнот. За этим занятием его и застали вернувшиеся двое молодых коллег. Все вместе они о чем-то пошептались, покачали загадочно головами, сделали несколько фотоснимков, а затем сели в машину и, резко нажав на газ, с шумом скрылись из вида.
По прибытии на свои рабочие места каждый из них составил письменный документ, причем двое сравнили изображение на асфальте с английской буквой даблъю, а третий — с французской дубль-ве, так как и в школе, и после нее он изучал исключительно французский язык. Непосредственный же начальник их, в свое время зубривший немецкий, прочитав словесные художества всех троих, нашел у подчиненных очевидные ошибки и, сокрушительно качая головой и крепко ругаясь, исправил во всех документах описания буквы, трансформировав ее в немецкую вэ.
А между тем жизнь в городе текла своим привычным чередом. Впрочем, если уж откровенно признаться, то течение это начало изменяться. И причиной тому были упорные многочисленные слухи о вчерашнем вечернем представлении здесь, на набережной, о чем, не умолкая, рассказывали очевидцы. Да и, согласитесь, как же не поделиться столь необычной информацией с друзьями и коллегами по работе, от которой, порой, просто захватывает дух. А сильные впечатления требуют и длительных обсуждений!
