— Класс! — воскликнула Уокер. — Неоисты — звучит потрясающе — расскажи мне про них ещё!
— Наверно, проще всего начать сначала, — с умным видом заявила Карен. — Неоизм был придуман в 1977 году группой художников, собравшихся вокруг Эла Акермана, Дэвида Зака и Мариса Кундзиньша в Портленде, Орегон. Изначально движение называлось просто ИЗМ и Не-Изм. Однако, в 1979 году, вирус распространился до Монреаля в Канаде, и ИЗМ превратился в Неоизм. В 1982 году Неоизм пересёк Атлантику и по всей Европе и Северной Америке начали происходить важные события.
— Я ещё не очень поняла, что представляет или представлял собой Неоизм, — вздохнула Мария. — Мне правда очень хочется узнать об этом движении, чтобы потом поразить своих друзей-медиков детальным знанием современного искусства.
— Понять смысл Неоизма, — промолвила Элиот, — всё равно что пытаться удержать воду в руках. Неоизм избегает любых формалистических попыток классификации, его смысл выскальзывает при каждой попытке установить его. Как любой авангард, Неоизм допускает множество толкований. Возможно, то, что создали Неоисты, вообще не искусство, но критика мировой культуры в целом! Неоизм похож на реку, что течёт, и течёт, и течёт. Это альфа и омега Западной Цивилизации — и поэтому Неоизм размечает все границы, внутри которых вынужден работать художник, он будет постигнут человечеством, лишь когда пройдут годы и годы. Чтобы понять Неоизм, нам надо повыше поднять лампу и отбросить дурака. Может, пройдут сотни лет, прежде чем достижения каждого конкретного Неоиста будут до конца оценены!
— Восхитительно! — воскликнула Уокер. — Но что ты вообще имеешь в виду под этим «повыше поднять лампу и отбросить дурака»?
— Лампа, — объяснила Элиот, — это свет знаний, дурак же — подлый мозг, высвобождаемый сексом, кислотными трипами, страхом и кучей других вещей, — Неоизм был формой техно-атавизма! Поскольку с движением связано много символизма, я не хочу смущать тебя, рассказывая сразу слишком много. Давай пока забудем про Неоизм, лучше закажем ещё выпить. Потом можно потрепаться про то, что Джонни Махач вытворяет в постели. После вернёмся ко мне домой, у меня много материалов Неоистов, мне будет куда проще объяснять, если ты кое-что посмотришь.
— Сбегаю за выпивкой! — сказала Мария, вставая. — С тобой так интересно общаться. Как меня заебали бестолковые разговоры с занудами-медиками и попытки разобраться, что не так у очередного люмпена-пациента, который мычит в ответ на любой вопрос!
Лондонский арт-мир — это крошечный микрокосм нашего общества отчуждения — и слухи перемещаются по этой жалкой «сцене» со скоростью света. Жизнь художников, критиков и администраторов состоит из постоянных попыток угнаться за паровозом моды и запрыгнуть в вагон победителей. Сегодня в почёте абстракционизм, завтра все решают пить исключительно болгарское вино. За пару часов выпускной выставки студент из «правильного» колледжа может обнаружить, что его картины оцениваются в телефонных номерах — через пару месяцев рынок насыщен и ничто скромнее суицида не остановит внезапного падения интереса к работам юной звезды.
Карен Элиот была одним из редких современных художников, кто пережил колебания моды и стал величиной большой и постоянной в кругах международных галерей. Едва разнеслась весть, что один честолюбивый арт-критик засёк этого культурного гиганта, встречающегося тет-а-тет с Амандой Дебден-Филипс в «Бургер Кинге» на Оксфорд-Стрит, все культурные мудаки, желающие преумножить свой культурный капитал, принялись обжираться в этом говнохавочном раю. Ничего удивительного, что Стивен Смит, «Эстетика и Сопротивление», Рамиш Патель, Росс Макдональд, Джозеф Кэмпбелл и группа многообещающих юнцов, вьющихся вокруг них, решили проводить свои обычные воскресные ланч-сборища в этом пронизанном китчем заведении.
— Мои визуальные работы потрясают! — ревел Дон Пембертон, долбя кулаком по пластиковому столу. — И я говорю, претензии сделали эту страну Великой!
— Слушай, — пробормотал Рамиш Патель, вставая из-за стола. — С тобой приятно спорить по вопросам империализма — но у меня важная встреча в ИИК, боюсь, мне надо бежать.
— Пока, Рамиш.
— Не забудь прислать мне приглашение на открытие в ИИК!
— До следующей недели.
— Обязательно покажи тому критику слайды, что я тебе дал!
— Удачи.
Рамиш улыбнулся своим друзьям, помахал и ушёл. Стивен Смит облегчённо вздохнул, Патель хороший парень, но ему вряд ли будет интересно то, что Стивен хочет предложить — организовать Ложу тайного общества, чтобы обеспечить каждому присутствующему контракт с крупной галереей. У Рамиша устоявшаяся карьера, ему не нужна помощь «Зодиака»!
— Как я говорил, — пророкотал Пембертон, — я величайший из живых художник в мире, и Британии нужен такой человек, чтобы её культура не выродилась в кашу-малашу из поп-клише!
— Забей, — грохнул Смит. — Я недавно подписал контракт с «Флиппер Файн Арт» и все вы можете заключить договор с крупной галереей, если послушаете, что я скажу.
— Но я пылающий гений! — возразил Дон. — Я говорю…
— Заткнись! — пропели в унисон все присутствующие. — Давай послушаем Стивена!
— Не верю, что он договорился с «Флиппером»! — огрызнулся Дон.
Смит развернул копию своего контракта, и её начали передавать из рук в руки, словно это один из Свитков Мёртвого Моря или каменные скрижали, что Моисей принёс с горы. Есть такое специальное благоговейное поверье, что жаждущему стать арт-звездой надо коснуться пачки бумаг, заверенных подписью Аманды Дебден-Филипс.
— Класс!
— Здорово!
— Чёрт побери!
Последнее замечание исходило от Дональда, озверевшего от того, что народ из «Флиппера» умудрился не заметить его явный талант, а со всякими придурками вроде Смита вовсю подписывают контракты. Стивен тщательно сложил бумаги и убрал обратно в карман. Атмосфера наэлектризовалась, все ждали, когда Смит заговорит. Он извлёк из ситуации максимум, выдержав паузу, чтобы увеличить драматический эффект. С минуту посверлив друзей взглядом, последняя находка «Флиппера» нарушила тишину.
— Ко мне обратился человек по имени Хирам, он сказал, что если я успешно завершу ряд заданий, меня признают его господа, и в виде вознаграждения я получу контракт с галереей. Я согласился, и почти сразу подписал контракт с «Флиппером». Теперь, когда я посвящён в таинства организации, которую представляет Хирам, его господа просят меня организовать новую Ложу Фронта Семиотического Освобождения, завербовав двенадцать доверенных друзей в это древнее и благородное братство. Каждый, кто присоединится и успешно пройдёт испытательный срок, получит контракт с крупной галереей. Это шанс для всех и каждого из вас стать величиной в арт-мире, всё, что нужно, — дать клятву в слепом подчинении моим господам.
— Я в деле!
— Я тоже!
— Я сделаю всё, чего хочет ФСО. Господи, я вырву внутренности ребёнка и сожру их, если это гарантирует мне контракт с галереей!
