И каждый раз ведьмы и Легион отчаянно пытались остановить расползающийся круг заразы. Город уже был разделен на сектора, с войсками на границах и баррикадами на улицах. Теперь весь район пристани, от Широкой улицы до залива, был отгорожен и перекрыт карантином.
Гавань давно опустела от кораблей. Всякая деловая активность прекратилась, все было направлено на то, чтобы остановить распространение новой чумы.
Релкин как и остальные драконопасы, был привлечен к оцеплению. В результате его поставили на углу Нижней Храмовой и Широкой улиц с полным колчаном стрел и привычным кунфшонским арбалетом.
На противоположном углу стоял высокий лучник в коричневой форме стрелков-рейнджеров. Релкин узнал Сайласа из Лукула, который несколькими годами раньше был чемпионом среди лучников.
Это был район шляпных мастеров, портных и изготовителей пуговиц. Релкину была хорошо видна вся Храмовая сторона с ее витринами мастерских вплоть до Фолуранского холма, и он снова горячо благодарил Богов за то, что Эйлса избежала чумы.
Арбалет привычно лежал в его руке. Он надеялся, что ему не придется никого убивать. На улице было странное спокойствие.
Ни одной души в разгар дня. Сайлас вышел на середину улицы, продолжая внимательно следить за Храмовой стороной.
– И чего это они расставили здесь драконопасов? – внезапно сказал он без тени улыбки.
Этот снисходительный тон Релкина скорее позабавил, чем рассердил.
– О, думаю у них просто кончились лучники получше.
Сайлас посмотрел на него долгим тяжелым взглядом:
– Проклятое задание – убивать гражданских, если те высунутся наружу. Мне это не нравится.
– Мне тоже, но особого выбора у нас нет. Ты слышал, что случилось в Риотве?
Сайлас из Лукула обвел глазами Широкую. На углу Башенной они могли видеть другого человека с луком.
– В Риотве, – продолжил Релкин, – вряд ли кто-нибудь выжил.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы драконопас напоминал мне о моем долге.
– Как скажешь.
Релкин посмотрел на Фолуранский холм. Холм был пустынным, не видно было ни единой души. Он оглянулся в обе стороны Широкой, она так же была пустынна, за исключением лучников. Над огромным куполом храма в солнечном свете кружили голуби. Стоял неестественный покой, нарушаемый только отдаленным поминальным плачем откуда-то с южной части Широкой улицы.
– Полагаю, ты знаешь, как пользоваться этим арбалетом, – сказал через минуту Сайлас.
– Кое-какая практика была.
– Думаешь, сможешь положить человека вон на том углу улицы?
Сайлас указал рукой вдоль Храмовой стороны, вдоль вывесок мастерских.
Релкин на мгновение прищурился.
– Да, пожалуй.
– Если так, то, клянусь Рукой, тебе просто повезет. Вы, драконопасы, все изрядные бахвалы, правда? Это хороший выстрел для большого лука, так что можешь забыть про свой арбалетик.
– Тогда дальний выстрел я с удовольствием оставлю для тебя.
– Проклятье, я никого не хочу убивать!
Релкин пожал плечами. А какой у них выбор? Карантин был единственным эффективным средством, чтобы остановить чуму. А если они не остановят эпидемию, то перемрут все, и с ними будет покончено. Он опять посмотрел вдоль Храмовой стороны. Что сейчас делает Эйлса? Пожалуйста, Боги, сохраните ее в безопасности, пожалуйста, сохраните.
Улицы были пусты, только в конце Храмовой вышла из аллеи серая мраморная кошка. Она уселась посередине дороги и посмотрела в обе стороны улицы, словно удивляясь внезапному покою в деловом городе. Кошки, непонятно почему, этой чумой не болели.
Потом она почесалась, завертелась, пересекла улицу и скрылась в другой узкой боковой аллее.
Постепенно Сайлас начал сожалеть о своем высокомерии. Было очень утомительно просто стоять в полной тишине и смотреть вдоль улицы. Он посмотрел на драконопаса с кунфшонским арбалетом. Неплохое оружие для близких целей. Сайлас попробовал как-то один такой и после этого стал их уважать. Конечно, это не большой лук, но что с того?
– Мое имя Сайлас из Лукула, – сказал он, когда драконопас взглянул в его сторону.
– Знаю.
Сайлас замер.
– Я видел, как ты победил в соревновании стрелков из большого лука в Далхаузи.
Сайлас наморщил лоб.
– Значит, ты уже давно в Легионе?
– Ага, давно.
– Тогда знаешь, как управляться и с этой кунфшонской штучкой.
– Полагаю, что да.
Сайлас посмотрел в оба конца Храмовой улицы – ни души.
– А что ты делал во время первой чумы?
– Жег костры и окуривал. А ты?
– Копал ямы, таскал тела. Тяжелая это была работа.
– Драконы тоже копали ямы.
– Спасибо Матери за вивернов – друзей человека. Я приветствую их.
– Им будет приятно узнать это, Сайлас, смертельное око Лукула.
Мнение Сайласа о драконопасе начало меняться в лучшую сторону.
Недалеко от них, домом выше по Храмовой стороне раздался шум. Кто-то кричал. Послышался грохот, затем дверь распахнулась, и оттуда вылетел человек. Он упал на колени, держась руками за голову.
По всей улице начали открываться окна. Сайлас и Релкин повернулись и подняли оружие.
– Люси! – кричал мужчина, – Моя Люси умерла! Моя Люси!
Мужчина встал на ноги, за его спиной в дверях показалось детское лицо.
– Папа! – закричал ребенок.
– Люси! – закричал мужчина и, поднявшись на ноги, шатаясь, побрел в сторону Релкина и Сайласа.
– Она мертва, она мертва, она мертва, – бормотал он.
Он опять упал на колени, потом поднялся. Рубаха на нем была порвана, рот раскрыт, и он продолжал что-то нечленораздельно кричать.
– Назад! – скомандовал Релкин.
Сайлас уже натянул лук, но стрелу пока не спускал.
– Я не могу вот так просто убить беспомощного человека, – пробормотал он.
Мужчина приближался. Релкин взглянул на Сайласа и увидел, что тот разговаривает сам с собой.
Мужчина продолжал кричать, глаза у него были, как у маньяка. У него над головой открылось окно, кто-то закричал.
Мужчина, размахивая руками, как мельница, продолжал приближаться; рот раскрыт, глаза безумны от лихорадки.
Сайлас замер. Он должен был выстрелить. Ничего другого не оставалось.
Стрела Релкина попала мужчине в правый глаз. Несчастный был мертв задолго до того, как его голова ударилась о мостовую.