Так оно и было. Король даже направил к принцессе верховного жреца Пернаксо – старика Колтрабеса, – чтобы провести подготовительную беседу. Колтрабес не был чародеем, но все же имел некоторое отношение к магии.
Из-за гнилых зубов дыхание верховного жреца было невыносимо зловонным. Он настоял на том, чтобы подойти вплотную в принцессе, и разговаривал с ней шепотом. Мерзкий запах окутал девушку.
– Дело в том, моя дорогая принцесса, что наш разговор будет крайне деликатным. Я не допущу, чтобы на вашу девственную честь легла хоть малейшая тень. Ваш отец настоял, чтобы я обсудил с вами вопросы интимного характера.
По постному лицу Колтрабеса было видно, что он питает к полученному заданию всестороннее отвращение. Сморщив от омерзения нос, принцесса поспешила ответить:
– Я все знаю об интимных отношениях, Верховный Жрец. Когда мне было тринадцать, моя нянька Хэнни полностью меня проинструктировала. Я знаю, что находится у мужчины между ног, и имею представление о строении собственного тела.
– Конечно, разумеется, дитя мое, но ты имеешь понятие только о самой основной, так сказать, консервативной технике. А помимо этого существуют еще и другие приемы, в которых с целью стимулировать оргазм партнера используются остальные части тела.
– Оргазм? – шокировано переспросила принцесса.
– Хм-м, именно…
Колтрабес выглядел таким расстроенным, что в другое время принцесса сделала бы что угодно, лишь бы избавить старика от исключительно неприятного разговора, но она уже слишком разозлилась. Жрец, запинаясь, продолжал:
– Существуют различные так называемые «искусства» любви. Овладев ими, искушенная супруга может удовлетворить, а также возбудить желание мужа. Король, ваш родитель, хочет, чтобы вы узнали все об этих искусствах и применили их в общении со своим будущим супругом. Их Величество надеется, что таким образом удастся установить некоторый контроль над действиями вышеупомянутого будущего супруга.
У Сирины потемнело в глазах от гнева.
– Родители хотят выдать меня за извращенное чудовище и требуют, чтобы я обслуживала его с искренним энтузиазмом?
– М-м-м, ну, я не думаю, что… я…
– И у них хватило низости прислать ко мне Верховного Жреца, чтобы он рассказывал мне о всяких… непристойностях!
Колтрабес втянул голову в воротник своего облачения, словно краб-отшельник в раковину. За полминуты Сирина, впавшая в неистовство, высказала жрецу все, что думала, выпустив наружу накопившуюся боль и ярость, после чего бедный старик, полностью подавленный этим взрывом, молча покинул апартаменты.
Позже король Агрант сделал дочери суровый выговор и пригрозил заключить ее в темницу, если она не начнет вести себя, как подобает настоящей принцессе. Главное – исполнить долг перед городом!
Сирина знала, что за ней следят. При малейшей попытке к бегству ее бы заперли на замок.
Принцесса стала подумывать о самоубийстве. Решив взглянуть на кухонные ножи, девушка обнаружила, что их куда-то убрали. Ее медицинский кабинет обыскали и кое-что унесли. Из гардероба Сирины исчезли все пояски, завязки и шарфики. Попытайся принцесса выброситься из окна, ей бы помешали. Только аккуратно балансируя на грани дозволенного, можно было избежать неимоверно унизительного заточения.
Неужели она допустит, чтобы человека, который ее спас, бросили на растерзание королевским львам? Мысли о готовящейся жуткой расправе терзали принцессу, но еще больше ее мучили сомнения.
Сначала девушка испытывала смутное чувство вины. Несмотря на все исступленные попытки избежать бремени ответственности, глубоко в душе Сирина знала, что унаследованное ею высокое положение налагает определенные обязанности. Неужели безумный план ее отца был на самом деле лучшим шагом для спасения города? В таком случае разве она не обязана пожертвовать собой ради народа? Разве не в этом состоит долг королевской крови? Прежде принцесса избегала этих мыслей, но теперь они все чаще посещали ее. Может быть, король лучше молодой девушки знает, что нужно сделать? Может быть, нужно подчиниться и ввериться провидению и доброму монжонскому богу Пернаксо?
Что-то в девушке неистово протестовало.
К тому же ей было невыносимо стыдно за то, что она так подвела Эвандера – просто застыла на месте и оставила беднягу беззащитным перед разъяренным королем. Вступись она тогда за юношу, ему не грозила бы смерть в пасти львов.
Сердцем она чувствовала, что Эвандер говорит правду. Эта дикая история, которую юноша рассказывал королю о Порт-Тарквиле и чародее с Черной горы, возможно, была правдой. Именно этот чародей наслал проклятие на монжонские посевы. Он был способен на самые страшные заклятия. Его сила неизмеримо превышала способности баканских волшебников.
Эвандер был красив и смел, и он так мило вел себя на обратном пути во дворец. Принцесса была уже почти готова полюбить его. И все было бы прекрасно, если бы не эта жуткая кожа, шершавая, неровная и бугристая, похожая на шкуру ужасного крокодила.
Сирине пришлось сознаться самой себе в том, что она подло предала юношу. Он просил выслушать его, но она не согласилась. Она с криками убежала, и вот его арестовали. И отец отдал кошмарный приказ. Теперь Сирине придется смотреть, как этот необычный и красивый юноша погибнет в пасти у львов.
Принцесса чувствовала, что Эвандер к ней неравнодушен. Она увидела это в глазах юноши. Теперь на нее ляжет ответственность за смерть человека, полюбившего и защитившего ее. Девушка вспомнила, как она испугалась, когда Эвандер вынул нож. Она и тогда ошиблась в нем. Ее спаситель был не разбойником, а благородным человеком с душою истинного принца.
Поэтому Сирина молилась Матери Востока, великой сумрачной богине, всезнающей и предвидящей будущее. «Не допусти, чтобы жизнь Эвандера закончилась в пасти льва, – молила принцесса. – Не допусти, чтобы любовь, зарождающаяся между нами, погибла. Не допусти, чтобы моя жизнь окончилась противоестественным союзом с жутким старым чародеем!» Ночью девушке снились жуткие сны. Она просыпалась вся в поту от воображаемых объятий Гадджунга, волосатого зловонного существа, внешне похожего на человека, но желаниями и стремлениями сравнимого только с чудовищем.
Днем принцесса принимала тех немногих друзей, с которыми ей дозволено было встречаться, и вместе с ними рыдала, думая о приближающейся гибели. После заключения брака жизнь ее, несомненно, оборвется.
Но Сирина была вовсе не одинока. В городе у нее нашлось много друзей, глубоко опечаленных решением короля. Их удивление сменилось другими, менее безобидными настроениями. Кое-кто из самых отчаянных готовил заговор. День и ночь они ходили по городу, устраивали собрания, пытаясь поднять людей на защиту принцессы. Вместе с другими заговорщиками в этих сборищах участвовал и Бвенто Эрукси, уже простивший Сирине ее пренебрежение. Бвенто, как и все остальные, был твердо намерен спасти принцессу.
Сирине постоянно передавали ободряющие послания, но, находясь под неусыпным надзором, запертая в четырех стенах дворца, девушка мало на что надеялась. Иногда она даже жалела, что не дала Бвенто похитить себя, – по крайней мере выбралась бы за пределы Монжона.
