– Нет, наверное…
– Значит, встретились вы не случайно. И отсюда вывод: чему быть, того не миновать. Живи, радуйся, но не забывай, сколько у тебя врагов. И Бог вас не оставит!
– Но она язычница, Серегей!
– А это уже твои трудности! – Серега убрал руку с плеча хузарина, потянулся, хрустнув суставами.– Уговори ее стать иудейкой, – сказал он.– Женщинам, как я понимаю, это проще. И резать ничего не надо! – Серега засмеялся.
В ночной степи его смех прозвучал почти кощунственно.
– Уговорить ее будет нелегко,– задумчиво произнес Машег.
– А кто сказал, что будет легко? Сама-то она как к тебе относится?
– Говорит: я лучший мужчина, чем ее бывший муж.
– Да? И когда это вы успели?
– Вчера. На речке.
– Ну ты крут! – восхитился Духарев.
– Да не в этом дело! – отмахнулся хузарин.– Вчера она моей больше от обиды стала. На тебя она обижена была. Ты мужу ее обещал принять как жену, а не принял. Вот она от обиды – со мной.
– И что, она по-прежнему считает, что я должен взять ее в жены? – Серега даже испугался.
– Уже нет, – восстановил его спокойствие хузарин.– Во-первых, я ей объяснил, что ты – христианин. Одна жена у тебя уже есть, а второй – не положено. А во-вторых, я сказал… – Машег хихикнул,– …что я – лучший воин, чем ты, потому что лучше меня я в степи воина не встречал. Она нурманка, Серегей. Дикарка. Сила для нее – превыше всего.
– Это верно,– согласился Духарев.– От скромности ты не умрешь,– Серега усмехнулся.
– А это так и есть,– спокойно ответил хузарин.– Лучшего воина я в степи не встречал. Встречу – сразу узнаю.
– Интересно, как?
– Он меня убьет.
Глава тридцать шестая,
в которой Серега в очередной раз видит скверный сон
Когда пришла Серегина очередь отдыхать, он завернулся в попону, лег на бочок, положил под голову седло, расслабился, очень надеясь, что ему приснится что-нибудь «вещее», полезное.
Вместо этого ему приснился Питер. А может, даже и не Питер, потому что место было совсем незнакомое, из окна открывался вид на замызганные пятиэтажки, пахло пылью и мазутом.
Серега сидел за широким столом; справа – компьютер и факс, слева – пепельница и здоровый рыхловатый мужик с папиросой в зубах. Сергей тоже затянулся и стряхнул пепел. Жест был привычный.
«Я же не курю!» – подумал он с удивлением.
Рыхловатый глянул на часы, сказал:
– Счас придут. Он любит так: чтоб минута в минуту.
Сергей раздавил в пепельнице сигарету и тоже поглядел на часы. Без двух шесть.
Часы были тяжелые позолоченные, или, возможно, сплошь золотые, на пальце – золотой литой перстень, а на запястье – цепочка. Похожая на ту, что носил Духарев-варяг, только эта, из сна, была полегче, и работа погрубее – серийный продукт.
С монитора весело скалились две голые сисястые девки. В обнимку. Краски были настолько яркими, словно бы и не сон это, а явь. Но Серега, как ни странно, точно знал, что спит.
За дверью раздались шаги, и наручные часы Духарева немедленно запиликали, отмечая очередной час.
Вошедших было трое. Вошли, не здороваясь. Двое тут же направились к столу. Один, сдвинув пепельницу, уселся на край, второй развернул стул и взгромоздился верхом, сложив на спинке мускулистые разноцветно татуированные руки. Третий, в больших зеркальных очках, расположился поодаль, в углу, в кресле рядом с кадкой, в которой умирала волосатая пальма.
– Короче,– буркнул тот, что сел на стул.– Вы наварили на нашем поле сорок восемь штук. Их надо отдать. И штраф – еще двадцать. Сроку вам – неделя.
Духарев пробарабанил пальцами по столу.
– И только-то? – произнес он.– А потом?
– А потом вали отсюда на хер! – гаркнул тот, что расположился на столе.
– Мы не сможем столько заплатить,– сказал рыхлый.– Может, штук тридцать-тридцать пять… Больше у нас нет…
Духарев недовольно покосился на него. Этот здоровый мужик явно трусил, даже вспотел от страха. Ну и сидел бы, не открывая пасть.
– Нет, ты, типа, не понял? – деланно удивился тот, что на столе.
– Тебе конкретно сказано, а ты, типа, не понял? А если я тебе счас – по ушам? – Он наклонился вперед, навис над рыхлым. Тот подался назад, втянул голову в широкие плечи…
– Это я не понял,– медленно проговорил Духарев.– У нас разговор – или как?
Он уперся взглядом в глаза того, что сидел на стуле.
«Я тебя сделаю!» – говорил этот взгляд.
Татуированный не выдержал, покосился на мужика в зеркальных очках. Тот молчал.
– Разговор,– сказал татуированный.– Пока разговор.
Второй, на столе, тут же откачнулся назад, но продолжал с угрозой смотреть на рыхлого. Духарева он как будто не замечал.
– Мы предъяву сделали,– сказал тот, что на стуле.– Вам сказано, когда и сколько. Счетчиков не будет. Не заплатите через неделю сколько сказано, отдадите все. И яйца в придачу.
– Я испуган,– спокойно сказал Духарев.– Видишь, как у меня руки дрожат? – он положил на стол здоровенные кулаки.
– Ах ты…– начал было тот, что на столе, но осекся, когда открыл рот татуированный.
– Не хочешь платить, не юли, так и скажи,– теперь он обращался непосредственно к Духареву.
– Не хочу,– подтвердил Сергей.– Это наши деньги, нами заработанные, до последнего бакса. Где ты был полгода назад, когда мы поднимали эту тему? Пришел бы и сказал: это мое, я сам буду делать? Почему не пришел?
– Не твое дело!
– Да ну? А я тебе скажу! Потому что сами бы вы шиш с маслом подняли бы!
– Значит, ты платить не будешь? – злобно прошипел татуированный.
– Я тебе сказал: это мои деньги! – с холодной яростью ответил Духарев.– Хочешь пятьдесят штук – иди и заработай!
– Нет, я этому лоху сейчас все мозги вышибу! – заорал тот, что сидел на столе, выхватывая ствол и размахивая им у Духарева перед носом.
Серега брезгливо отпихнул ствол.
– Сейчас,– буркнул он.– Прямо из лицензированного ствола.
– Он меня не знает! – злобно процедил обладатель пистолета. Но размахивать оружием перестал.
– Не пятьдесят,– уточнил татуированный.– Шестьдесят восемь. Через неделю. Но можно – раньше. Лучше – раньше.
– А за базар? – возмутился тот, что на столе.– За базар еще пять штук!
Духарев встал. Теперь уже он возвышался над всеми.
– А ну слезь со стола! – скомандовал он.– И спрячь волыну, пока не бабахнула.
