– Да,– подтвердил Духарев.
– А мою смерть ты сможешь предсказать?
– Ты еще слишком юн, мой князь, чтобы думать о смерти,– снисходительно, как ребенку, ответил ему Сергей.
– Если древляне возьмут верх, они меня убьют,– спокойно ответил Святослав, и Духареву стало стыдно. Святослав был мальчишкой, но он был князем. И это было важнее того, сколько ему лет.
– Мы побьем их,– сказал Серега.– А ты вырастешь и прославишься.
– Я спросил: сможешь ли ты в назначенный час предсказать и мою смерть? – строго произнес мальчик.
– Если я скажу: да?
– Тогда я велю тебе всегда быть рядом со мной.
– Это честь,– сказал Духарев.– Но я хотел бы сражаться рядом с тобой и без этого.
– Так и будет,– выбритая головенка с одной-единственной светло-русой прядью величественно кивнула.– Что еще ты предсказал моему отцу?
– Еще то, что слава и удача будут с тобой, князь, пока рядом с тобой будет твой воевода Свенельд.
– А Асмуд?
– О нем я ничего не могу сказать. Только то, что он – лучший воин из тех, кого я знаю. Хотя ему уже немало лет.
– Свенельд будет рядом со мной,– сказал юный князь.– И Асмуд. И ты.
Глава пятьдесят пятая
«Князь уже начал…»
Древляне прислали новых послов. Лучших мужей со всей земли Древлянской. Как просила Ольга.
Княгиня встретила их по-княжески. Пригласила в баньку с дороги…
Из баньки дорогие гости не вышли. Пожар в баньке случился, а двери – беда какая! – оказались на запоре. Так и сгорели гости в одночасье.
А из Киева в Искоростень новое послание полетело:
«Вот уже иду к вам. Готовьте медов поболее в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю по нем тризну».
И, взявши с собой одних лишь отроков своих да еще сотни полторы гридней, княгиня бесстрашно отправилась на древлянскую землю.
И Асмуд, и Свенельд пытались ее отговорить, но без толку.
– Вы, главное, сами не опоздайте! – заявила Ольга и отбыла.
Две недели Серега дома почти и не бывал, ночевал в гриднице – слишком дел много было. Но последнюю ночь перед отправлением решил провести дома.
Дома, надо отметить, вполне обходились и без него. Челядь ходила по струнке, зато во дворе толклись какие-то оборванцы, прикармливаемые Сладой, по христианскому обычаю. Ближе к вечеру появлялись более почтенные гости: из киевских больших людей. Непременно – Горазд с Мышом.
Большим успехом пользовался Артак. Как предсказатель. У Слады он завоевал полное доверие и право целыми днями бездельничать, что официально называлось: «Артак предается размышлениям». Расходы на парса, впрочем, были невелики: ел он, как птичка.
Серегу дома встретили фанфарами, гвардейским построением и троекратным «Ура!» Однако торжественного мероприятия «Большой хозяин вернулся» не получилось. Духарев, уже навострившийся командовать, с ходу бросил Мышу:
– Ты сегодня за старшего! – подхватил Сладу и увлек ее в спаленку, где они и провели вечер, ночь и даже ухитрились захватить кусочек следующего за ночью утра.
С рассветом бравый киевский сотник отбыл, прихватив с собой популярного парса (лекарь) и счастливого Мыша (набираться боевого опыта).
Мыша, правда, ему отдавать не хотели, но Серега клятвенно обещал Сладе, что глаз с брата не спустит, да и остальные его ребята присмотрят, чтоб не побили новобранца. Мыш в это время скромно стоял в сторонке, но едва отъехали, тут же заявил, что сам с усам, и никакого присмотра ему не требуется.
– Так,– сказал Духарев.– Ты, парень, забудь, как мне перечить. Это я тебе дома брат был. А теперь я – твой сотник. Скажу «бей» – бьешь. Скажу «беги» – бежишь. Скажу: спусти портки и за задницу себя ущипни – спустишь и ущипнешь. Не нравится – шагом марш обратно. Ну?
– Не нравится,– буркнул Мыш.– Но обратно не поеду. Ты – сотник. Буду делать, что скажешь.
– Молча!
– Молча.
– Вот и хорошо. А теперь – в галоп. Опаздываем!
* * *
Киевское войско, верней, не просто киевское, а киевского князя Святослава Игоревича, разворачивалось по южному краю поля. По северному строились, подтягиваясь, древлянские полки. Были тут не только древляне, но и иные племена, хотя пришлых было намного меньше, чем могло быть. И угорский король обещанную помощь не подал. Не успел. За спиной у древлян стоял крепкий город Искоростень, в котором вполне можно было отсидеться, но разъяренные древляне не стали отсиживаться за стенами, вышли в открытое поле.
Коварный план Ольги сработал.
Увидав, что княгиня приехала на тризну всего лишь с малым войском, древляне расслабились.
Немного насторожило их отсутствие среди спутников Ольги их собственных послов, но княгиня успокоила тем, что, мол, едут послы с почетом вместе с киевскими лучшими людьми.
От радости, что все получается по-ихнему, древляне выкатили немерено и выпивки, и закуски. Наиболее достойных Ольга пригласила на тризну. «Наиболее достойных» оказалось под тысячу. Во главе с будущим женихом, князьком древлянским Малом. В этом скопище пирующих древлян княгиня осталась одна-одинешенька. Если не считать ее отроков, прислуживавших на пиру… А когда древляне перепились настолько, что перестали соображать, княгиня скромно удалилась, отроки достали мечи и вместе с подоспевшими гриднями быстренько перерезали сотрапезников. Проблем у киевлян не возникло никаких, поскольку пировать на тризне полагается без оружия.
Вероятно, кого-то недорезали. Потому что утречком весь древлянский народ уже был в курсе происшедшего. В Искоростене стояли плач и ор, побежали гонцы в другие древлянские городки. Но разъяренные древляне не стали ждать, пока соберется вся их сила. Старейшины подняли дружину Мала (и поднимать особо не требовалось – ребята и так были очень сердиты), подняли ополчение и, не мешкая, устремились в погоню за коварной вдовой.
Не мешкая – это значит ближе к полудню. Смерть Мала лишила древлян единого командования, а дисциплиной ополченцы и так никогда не отличались. В общем, сборное воинство прошло верст десять – и получило весть, что к Искоростеню идет княжеское войско.
Движение застопорилось. Половина тут же закричала, что надо уходить за стены. Вторая требовала немедленной мести.
Орали до самого вечера. Притомились и решили, что утро вечера мудренее.
Утром древляне увидели русь.
И воспряли духом. Древлян было больше. Притом – существенно больше. И все время подтягивались новые силы. Киевляне же, которые могли ударить с ходу, почему-то выжидали. Это тоже было воспринято как признак слабости. Сборное войско воодушевилось. Только военные вожди отдельных родов продолжали пререкаться, деля командование. Главного так еще и не выбрали, когда увидели, что русы начинают выстраиваться для битвы…
