Она ведь «тер», дворянка, пусть родители и незнатные. А потом в голову ударило: «Да какая разница, хоть императрица, тебя из Академии исключили!»
Малица до последнего надеялась: ректор передумает, но чуда не произошло. На глазах заблестели слезы. Саламандра тут же утерла их кулачком. Она сильная, она справится.
Не справилась.
— Милорд, пожалуйста! Только не отчисление!
Девушка бухнулась на колени, рассчитывая: ректор обязательно отреагирует. Не может не поднять и не увести, иначе прослывет подлецом в глазах свидетелей.
Лорд поморщился. Он прекрасно понял, к чему все эти унижения, но иначе поступить не мог.
— Встаньте, Ирадос, я не его императорское величество, — недовольно обронил ректор. — Рану вы способны обработать сами. На лекарском деле проходили. Но если вы настолько безруки… Капитан, — обратился он к Джеду, со все нараставшим раздражением наблюдавшему за некрасивой сценой, — пожалуйста, доставьте адептку Ирадос в лазарет Академии. Вас пропустят на территорию, только значок предъявите.
Джед кивнул и протянул Малице платок. Та поблагодарила, приложила к шее и встала, дабы больше не испытывать терпения ректора. Офицер бережно взял саламандру под локоток и кивнул державшемуся чуть в стороне человеку с косичкой через плечо. Тот отмер и сотворил портал. Первым туда шагнули Джед с Малицей, затем солдаты втолкнули в портал упиравшегося шан Теона.
Ректор же остался возле гончей.
Малица с трепещущим от волнения сердцем замерла возле двери в рабочий кабинет лорда ти Онеша. Сюда ее вызвали из лазарета, из тесной компании Индиры и Кристофа, примчавшихся к попавшей в беду подруге.
Заражение крови удалось купировать. Саламандре пришлось пережить пару неприятных и, главное, болезненных часов, пока целители очищали тело от занесенной заразы. Вампиром бы Малица не стала, но до конца жизни мучилась бы от постоянных головных болей и прочих «прелестей» заражения, которое могло закончиться и летальным исходом. Такого, правда, сто лет не случалось, только если кусали низшие вампиры, но кто знает, вдруг лорд шан Теон наложил особое заклинание?
В итоге Малица проспала от силы час и вот теперь стояла возле двери, открывать которую совсем не хотелось. Саламандра знала, что ее ждет, ректор озвучил свои намерения предельно ясно. Мог бы и задним числом издать приказ, а не устраивать повторное избиение младенцев. Бесчеловечно это. Хотя ректор и не человек вовсе.
Помявшись перед дверью, Малица набралась смелости и постучалась.
— Да! — раздраженно ответили с той стороны.
Ректор явно пребывал не в духе. Саламандра застала его у окна: лорд упорно буравил взглядом стекло, хотя за ним не происходило ничего интересного, только адепты взметали ногами опавшую листву, опаздывая на занятия.
— Адептка Ирадос? — не оборачиваясь, спросил он.
— Это я, — сипло подтвердила Малица и замерла у двери, беззащитно сложив руки на животе.
— Садитесь. Куда хотите.
Саламандра предпочла остаться стоять, только сделала пару шагов вперед. Взгляд метнулся на стол. Какой лист из этого вороха бумаг — приказ об отчислении?
— Как ваше здоровье, Ирадос?
Ректор соизволил обернуться. Хищник, самый настоящий хищник, опасный и притягательный в своей силе. Только вот спорить с ним совсем не хотелось: растерзает.
— Благодарю, милорд, — пролепетала саламандра, невольно опустив голову под напором зеленых глаз. — Все уже хорошо.
— Я же говорил. — Лорд шагнул к столу и махнул рукой на стул напротив. Пришлось сесть. — Вас, наверное, обрадует, что лорд шан Теон сегодня выслан из Империи раздолья.
Малица кивнула. Хотелось бы, чтобы длинная рука вампира не дотянулась до рода Ирадос даже из-за границы.
— Не беспокойтесь, — словно прочитав ее мысли, добавил ректор, — император Ангерд коротко и ясно выразился: лорду шан Теону надлежит сидеть тише воды, если Закрытая империя не желает войны. Вам же положена денежная компенсация.
Саламандра вновь рассеянно кивнула. Золото волновало ее сейчас в последнюю очередь.
Малица ерзала на стуле, ожидая страшного. Оставалась малюсенькая надежда: ректор передумает, смилостивится, но она таяла с каждой минутой.
— Теперь перейдем к вам, Ирадос. — Оглашение приговора началось. — Вы понимаете, что нарушили не только положения Устава, но и мое прямое личное распоряжение. В течение года вы не раз попадались на поступках, не делающих чести адептке Академии колдовских сил. Наказание за подобное — отчисление.
Саламандра поникла и кивнула.
— Кроме того, вы подставили товарища. Это позор для мага.
Малица сглотнула и опустила голову еще ниже.
— Его тоже исключили? — решилась спросить она.
— Нет, подвергли взысканию и временно отстранили от должности старосты. Вы ведь не думали, будто я не узнаю, кто вам помог, Ирадос? — самодовольно усмехнулся ректор и откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.
Да, такому магу подвластно многое.
— Когда мне освободить комнату? — упавшим голосом поинтересовалась саламандра.
— По правилам — сегодня же. Но я дам шанс, последний шанс, Ирадос. — Лорд голосом выделил два последних слова и выпрямился, положив руки на стол. — Оставлю на испытательном сроке. Форму сдаете, ходите вольнослушательницей. Сессию необходимо сдать без единой неудовлетворительной оценки, «троек» — не более двух. Ни одной по профильным дисциплинам. Далее — строгий отчет о собственных действиях дежурному преподавателю. Стипендию получать не будете. И, разумеется, исправительные работы. По четным дням — в лазарете, по нечетным — в Академии, на подхвате. Рабочий день — до девяти вечера. Выходной — воскресенье.
— Благодарю, милорд! — Малица едва снова не бухнулась на колени.
Она до последнего не верила, что останется в Академии.
Подумаешь, полтора месяца усердного труда и бессонные ночи! Главное, не выгонят с позором. Уж сдаст саламандра как-нибудь эту сессию. И даже на праздник урожая попадет: он как раз в воскресенье.
Часть третья
ОСЕННИЙ БАЛ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Малица потирала виски. Голова гудела. Саламандре казалось: еще немного, и она разорвется на куски.
За окном переливались гирлянды огней: адепты готовились к грядущему осеннему балу, украшая территорию Академии. Малица же корпела над рефератом.
Осенний бал… По идее, его бы надлежало назвать зимним, потому как по традиции давался в первых числах декабря, но так уж повелось. Осень провожали зимой, весну — летом, во время июньского весеннего бала. Малица полагала, это связано с сельским хозяйством: в том же ноябре еще вовсю кипит работа.
Глаза закрывались. Еще бы, если саламандра только полчаса назад вернулась с общественных работ. И это ее пожалели, отпустили пораньше.
