— Не нравится мне это... — пробормотала княгиня.
— Что тебе не нравится, бабушка? — удивился княжич Олег. — Батька возвращается. Теперь все хорошо будет. Уж он-то печенегов отгонит!
— Дурень ты, — Ярополк спрыгнул со стены, отвесил младшему подзатыльник. — Четыре лодьи — это ж сколько воев, ну-ка посчитай!
Млаший нахмурил лоб:
— Лодьи большие... В такие до сотни гридней можно посадить. А ежели потесней, то и две, значит...
— Значит ты мал еще воинскую науку постигать! — надменно оборвал его Ярополк. — Какие две сотни! Они ж с самой Булгарии идут. Значит, запас еды на каждого. А добыча? Добыча знаешь сколько места занимает?
Младший сокрушенно молчал.
— Вот тебе и две сотни! Хорошо, если копий по шестьдесят на лодью. И то, если без коней. То-то, малой! — с чувством превосходства заявил Ярополк.
— Хорошо посчитал, — похвалила княгиня. — А печенегов сколько?
— Тысяч пять, а то и поболе.
— Ку что, не появились другие лодьи? — спросила Ольга.
Ярополк покачал головой. Радость с его лица сошла.
— А где ж тогда вся батькина рать? — спросил испуганно Олег. — Неужто сгинула?
— Бог того не допустит, — сказала княгиня. Но уверенности в ее голосе не было.
Не только княгиня поняла, что не всё так ладно, как показалось сначала.
Теперь уже с обеих стен наблюдали за лодьями в напряженном молчании. И не только со стен. В печенежском лагере тоже заметили лодьи. И стяги на мачтах тоже разглядели. Сперва засуетились, принялись поспешно грузить кибитки, но когда поняли, что лодий только четыре, сразу воспряли духом. Страшен великий князь Святослав. Будь с ним хоть тысячи две гридней, дали бы деру храбрые воины хана Кайдумата. Но — четыре лодьи... Как бы ни был грозен Святослав, а когда на одного руса десяток степняков приходится, это уже совсем не страшно.
А лодьи, как ни в чем не бывало, спокойно подошли к берегу. С шорохом въехали на песок украшенные деревянными фигурами острые носы, легли на положенные места весла, и один за другим стали спрыгивать на песок доспешные воины-русы. Так, словно бы и не выстроились вдоль берега грозной стеной конные печенеги.
Высадились, построились в боевой порядок. Отменные воины. На каждом — полный доспех, мечи, копья наготове. По повадке видно: опытные, умелые воины. Вот только оказалось их всего сотни полторы.
«Неужели драться будут?» — удивился большой хан Кайдумат.
Да и не он один удивился. Каждый степняк. Это же смерть. Пешими, без прикрытия — против сорокакратно превосходящего противника. Да стоит только Кайдумату скомандовать — и все. Один залп — и от ладного строя ничего не останется. Одни мертвецы.
Строй между тем раздвинулся, пропуская двоих: одного постарше, другого — помоложе.
На старшем — доспех богатый, шлем с личиной золоченой. На младшем — попроще, шлем со стрелкой, панцирь хорошей работы...
— А на палубах — ничего, — с разочарованием сказал Кайдумату один из его родичей-подханков. — Где ж добыча?
— Узнаем, — пробормотал большой хан. — Непонятно мне: знак на корабле Святославов, а этот, с золотой мордой, точно не Святослав: потолще и ростом повыше, да и ходит по-другому.
— Что делать будем? Бить? — спросил подханок.
— Повременим. — Жизнь приучила Кайдумата к осторожности. Особенно если что-то непонятно. — Сбегай к ним, узнай, кто такие?
Подханок кивнул. Его конь шагом, осторожно, утопая копытами в песке, сошел вниз.
— Кто такие? — по-печенежски, нагло, поинтересовался он, нависая над пешими.
— Я — сотник княжий, сын воеводы Серегея, Артём! — гордо произнес младший тоже по-печенежски. — А это — воевода великого князя Святослава Гуннар по прозвищу Волк. А ты кто таков, степной воин? И что вы тут делаете, у стен нашего города?
— Я младший хан великого народа Хоревой! — выкрикнул подханок. — А вопрос твой — глупый. Вольный народ Хоревой ходит, где хочет, и берет, что хочет. Ясно тебе, рус? Захочу — и ты рабом моим станешь!
— Это вряд ли, — уверенно сказал Артём. — Хочешь меня убить — попробуй. Один на один, если ты не трус. А если ты трус, можешь скомандовать своим лучникам — и покроешь себя позором.
— Дурак ты, рус! — свесившись с седла, прямо в лицо Артёму прошипел печенег. — Один залп — и никто не узнает, что ты только что наболтал. Хочешь умереть, рус?
На миг у Артёма возникло желание: ухватить наглого копченого за горло, сдернуть с седла на спрятанный в рукаве нож... Но это уж точно было бы глупостью.
— Не хочу, — с достоинством ответил он. — Но смерти не боюсь. А велеть вашим воинам стрелять ты не вправе, потому что ты — мелкий ханчик, а здесь, я вижу, почти все воины вашего племени. Значит, с вами пришел сам большой хан или его родной брат. Так, печенег?
— Так, рус, — неохотно ответил подханок, распрямился в седле. — Здесь сам большой хан Кайдумат. Трепещи! Твоя ничтожная жизнь — в его руках!
— Уже дрожу, — насмешливо произнес Артём. — Разве не видишь? А теперь хватит пустой болтовни. Веди нас к своему хану. Пусть сам ответит, что делает Хоревой на вотчине великого князя Святослава!
Смуглую рожу печенега перекосила гримаса злобы. Очень ему захотелось полоснуть нахального руса острой сабелькой... Но сдержался. Он — переговорщик. И рус — тоже. Убить переговорщика по степным законам — дурной поступок. А убить посла без приказа большого хана — преступление. За это и самого могут головы лишить.
— Идите за мной, русы. Я узнаю, будет ли большой хан говорить с вами, — повернул коня и порысил к своим.
Русы с места не двинулись. Младший что-то сказал старшему, тот ответил.
Подханок, обнаружив, что русы за ним не последовали, крикнул сердито:
— Или идите, или возвращайтесь к своим воинам — умирать!
— Пойдем, воевода, — по-русски сказал Претичу Артём. — Выбора у нас нет. Не получится, нам все одно смерть.
— Смерть смерти рознь, — пробормотал воевода. Голос его из-под личины звучал совсем невнятно. — Одно — в бою с честью полечь. Другое — копченым в плен попасть. Знаешь ведь, что они с пленными делают.
— Знаю, — ответил Артём. — Только идти нам, воевода, всё равно придется. Одно обещаю: если выйдет худо — мой клинок тебя найдет. А ты уж, постарайся, — меня. А то по моей вере самому себя убивать не положено.
Золотые висюльки-колокольчики на сбруе Кайдуматова коня мелодично позванивали. С такими украшениями на степную охоту не едут. Понимающему человеку сразу ясно: большой хан перед ним, а не мелкий вождь.
— Ловко по-нашему говоришь, рус, — похвалил Кайдумат. — Где наловчился?
— Так многие из ваших нашему князю — союзники, — Артём улыбнулся как можно простодушнее. — С нашим князем дружить — выгодно. Вон большие ханы Гюйче и Кошту с ним на булгар ходили — большую добычу взяли.
