Но потом, спустя примерно час, что-то изменилось. Спокойный ритм дыхания нарушился: дракониха стала всхрапывать и щелкать челюстями, что было верным признаком возбуждения. Альсебре снился весьма необычный сон.
Она видела Релкина, но он был какой-то чудной, расплывчатый, точно призрак. Он силился что-то сказать, но Альсебра ничего не слышала, как будто слова относило ветром. Она напрягла слух так, что в конце концов у нее разболелась голова, но так и не разобрала ни одного слова.
Во сне Альсебра дергалась и стонала. Она перекатывалась, шипела, ворочалась, извивалась, пока наконец не проснулась.
Проснулся и Джак, растревоженный странным возбуждением драконихи.
– Что с тобой? – спросил он, уставившись на нее сонными глазами.
– Сон. Чудной сон. Я видела Релкина. Он что-то говорил, но эта дракониха не могла разобрать что.
Взгляд Альсебры казался каким-то странным.
– Ты чувствуешь жар или озноб?
– Ни то ни другое. Это был только сон, но… казался чем-то большим, чем сон. Эта дракониха ничего не понимает.
Джак задул свет и вернулся на свою койку.
– Давай-ка лучше спать. До подъема осталось не так уж много времени.
Дракониха свернулась кольцом, паренек натянул одеяло, и они вернулись в объятия сна.
Но выспаться в эту ночь им так и не удалось. Спустя всего несколько минут занавеска у входа отдернулась, и в стойло вошел Курф с маленьким светильником в руках. Подойдя к Джаку, он стал трясти его за плечо.
– Какого рожна? – воскликнул Джак, нашаривая нож.
– Это я, Курф.
Потребовалось несколько секунд, чтобы до Джака дошло, кто перед ним. А когда дошло, он не на шутку рассердился. Кому понравится, если его разбудят посреди ночи, да еще не в первый раз.
– Курф? А какого беса ты притащился, Курф? Не поздновато ли, Курф?
– Послушай, Джак, ты что-нибудь понимаешь во снах?
– Чего?
– Я только что видел сон, самый диковинный в моей жизни. Мне снился Релкин. Понимаешь, Релкин говорил со мной, хотя голос его звучал очень слабо, словно доносился издалека.
– Что такое? – К этому времени Джак уже сидел.
Голоса в стойле разбудили Альсебру. Ее большой глаз смотрел на драконопасов поверх хвоста.
– Релкин сказал, что ему нужна помощь. – Курф возбужденно взмахнул лампой. – Он звал нас всех в Куош. Там идет бой. Отчаянный бой.
– Релкин сказал тебе все это во сне? Ты слышал? – спросила Альсебра.
– Да.
– А я видела Релкина. Мальчик мне что-то говорил, но слов его я не разобрала.
Глаза Курфа вытаращились, брови исчезли под волосами.
– Тебе тоже приснился Релкин?
Дракониха кивнула.
– Стало быть, это не простой сон. Не может быть, чтобы одно и то же просто так привиделось и мне, и дракону.
– Пойдем к Мануэлю, – предложил Джак.
Через несколько минут Мануэль, как зачарованный, слушал рассказ Курфа. Стоило ему уразуметь что к чему, как от сонливости не осталось и следа.
Но на этом чудеса не кончились. Пурпурно-Зеленый, разбуженный взволнованным разговором, поднялся, заполнив собою стойло, и заявил:
– Мне тоже приснился сон. Я видел драконопаса, он ехал на лошади, которую мне хотелось съесть. Я летел над ним и непременно сцапал бы лошадь, но на ней сидел мальчик. Потом он что-то сказал, но я не расслышал.
У Мануэля не осталось никаких сомнений:
– Это магия, какой-то вид магии. Релкин попал в беду и нуждается в нашей помощи.
– Нужно доложить Кузо.
Трезво поразмыслив, Мануэль покачал головой:
– Нет, это не сработает. Он нам не поверит. Нам придется идти в самоволку. Выручать Релкина, если он действительно попал в беду.
– Но разве это не мятеж?
– Мятеж. Но если Релкин стал заниматься колдовством, то, скорее всего, в Куоше и впрямь случилось несчастье. Но если мы доберемся туда и выяснится, что там все в порядке, всем нам влетит так, что мало не покажется. Но это лучше, чем всю жизнь мучиться угрызениями совести, зная что Релкин и Хвостолом погибли из-за того, что мы не пришли им на выручку.
Курфа и Джака не пришлось долго уговаривать. В считанные минуты они разбудили в Драконьем доме всех, кроме Кузо, спавшего в личной спальне в дальнем конце здания.
Едва их рассказ разнесся по Драконьему дому, как выяснилось, что похожие сны видели и некоторые другие виверны. Все сны были разными, но в каждом из них непременно присутствовал Релкин, пытавшийся что-то сказать, причем ни один виверн слов его не расслышал.
Изо всех драконопасов подобный сон приснился одному лишь Курфу, зато он, в отличие от драконов, хоть и с трудом, но услышал, что говорил Релкин. Для ребят это обстоятельство послужило лишь еще одним доказательством существования глубоких различий между сознанием человека и дракона. Что до Курфа, то все считали, что он малость не от мира сего. Этот паренек жил в мире фантазий, поэтому ни кого особо не удивило, что именно он оказался восприимчивым к странной магии Релкина. Равно как не удивляла и причастность к волшебству самого Релкина: кто не знал, что ему случалось водить компанию с Великими Ведьмами, даже с самой Королевой Мышей. От такого парня можно было ожидать чего угодно.
Драконопасы натянули кольчуги, нахлобучили шлемы и, прихватив мечи и щиты, вышли на плац. Никому из них, даже Свейну, и в голову не пришло поступить иначе.
Затем ребята задумались, как им выбраться за ворота. Кросс Трейз считался спокойным местом, и на посту по ночам, как правило, стояло всего двое часовых – один у главных ворот, один у южной башни. Еще десять человек находились в караульном помещении, но и они, привыкнув к тому, что в Голубом Камне царит тишь да гладь, не проявляли особой бдительности. Кроме того, как раз в эту ночь начальником караула заступил капитан Бандар, известный своим пристрастием к виски. Солдаты знали за ним эту слабость и вовсю ею пользовались.
Но при более пристальном рассмотрении выяснилось, что удрать из лагеря не так-то просто. Бандар и впрямь пьянствовал с парочкой собутыльников прямо в караульном помещении, но на часах у ворот как назло стоял трезвый и бдительный служака Джабсен Дартхольд.
Уходить следовало, не поднимая шума. Конечно же, поутру, сразу после утренней поверки, за самовольщиками наладят погоню, но к тому времени они уже будут неподалеку от Куоша. Дартхольда необходимо было нейтрализовать: выполнить эту задачу взялись Свейн и Ракама.
Джак подошел к воротам, якобы для того, чтобы ознакомиться со списком поставок на следующий день. Просмотрев учетный листок, он завел с Дартхольдом разговор о погоде: по крыше караулки как раз забарабанил дождь.
