Шум ливня и болтовня Джака позволили Ракаме и Свейну подобраться незамеченными. Часовой так ничего и не заподозрил до тех пор, пока Ракама не обхватил его сзади, прижав руки к туловищу, а Свейн не накинул ему на голову мешок. Дартхольд начал было трепыхаться, но Свейн живо утихомирил его, огрев по голове древком копья.
Ребята затаили дыхание. Без шума обойтись не удалось, и если Бандар проявит хоть чуточку бдительности, вся их затея пойдет прахом.
Дверь приоткрылась, и высунувшийся оттуда капитан заплетающимся языком выкрикнул что-то невразумительное. Свейн закусил губу, а потом прокричал в ответ нечто столь же неразборчивое, но звучащее успокаивающе. Им пришлось выждать еще одну, показавшуюся вечностью, секунду. Затем дверь затворилась, и изнутри вновь донеслись пьяные голоса.
– Для подкидыша ты неплохо соображаешь, – пробурчал Ракама.
– Пошли.
Связав потерявшего сознание Дартхольда и заткнув ему рот кляпом, драконопасы отволокли незадачливого караульного на конюшню и спрятали в сене. Теперь можно было надеяться, что до рассвета его не найдут.
Ворота распахнулись, и Стодевятый драконий бесшумно, как умеют двигаться виверны, выскользнул наружу. Затем драконопасы закрыли ворота, и эскадрон двинулся по извилистой дороге, ведущей от форта к броду через Брюзгливую протоку. Все знали, что, когда они доберутся до брода, их нельзя будет увидеть с надвратной башни. Долгие минуты драконы торопливо рысили по извилистой полосе гравия, но в лагере так никто и не поднял тревогу. Когда они подошли к броду, стало ясно, что бегство удалось.
Виверны с плеском переправились через речушку и продолжили путь по узкой дороге, поднимавшейся к Горбам. Шел дождь, налетал порывистый ветер, но эскадрон, растянувшись в колонну по двое, равномерно и быстро продвигался вперед.
И люди, и виверны знали эту дорогу, ибо не раз проходили ею во время учебных маршей. Им многократно приходилось перебираться через Горбы в Фелли и возвращаться обратно. Правда, раньше они не делали этого в кромешной тьме, но даже сейчас можно было видеть некоторые ориентиры: справа громоздилась Старая Плешь, а слева виднелась гора поменьше – Лысый Малыш. Впереди со светильниками в руках вышагивали Ракама, Джак и Свейн – этого света вполне хватало.
Маршрут был ясен. Добравшись до Фелли, они тут же свернут налево, на проезжую дорогу, идущую из Боргана. Если поднажать, то можно будет попасть в Куош задолго до рассвета. А если там и впрямь заварушка, тем хуже для тех, кто ее затеял. Им придется иметь дело с боевым Стодевятым марнерийским эскадроном.
ессис очнулась, силясь избавиться от мучившего ее кошмара, и обнаружила, что находится в темном помещении, оглашаемом стонами раненых. При первой же попытке пошевелиться ей показалось, что голова ее вот-вот расколется надвое. Приложив руку ко лбу, она нащупала повязку, концы бинта были грубо завязаны под челюстью. На волосах коркой запеклась кровь. Рана была обработана поверхностно: не приходилось сомневаться в том, что ею еще придется заняться. Но это пустяки – главное, что она осталась в живых.
Как она получила эту рану, Лессис не помнила. В памяти сохранилась лишь отчаянная схватка на баррикаде. Бесы чуть было не прорвались, на улице поднялся переполох… и все. Очнулась она здесь.
«Повезло, что жива», – заключила ведьма.
С трудом приподнявшись, она огляделась по сторонам. Было темно, пахло лошадьми и прокисшим пивом.
Ага, стало быть, это помещение пивоварни. Ведьма удовлетворенно кивнула – надо полагать, они одержали верх в той стычке. Иначе бы ее сюда не притащили. Медленно и осторожно Лессис встала на ноги. В первый момент голова у нее пошла кругом, и, чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за деревянный брус. Но скоро головокружение прошло, в голове прояснилось.
Она поняла, что стоны раненых накладываются на другие звуки – на шум, доносящийся снаружи. Пошатываясь, ведьма подошла к низенькой двери и выбралась в соседнюю комнату, где было посветлее. Оттуда на нижний этаж вела лестница. У окна стояли две женщины: от Лессис не укрылось, что обе они испуганы.
Откуда-то раздался душераздирающий вопль, тут же сменившийся лязгом и грохотом. Снова послышались крики, которые заглушил странный, пронзительный звук сигнального рога.
Женщины повернулись к Лессис. Лица их были пепельно-серы.
– Достопочтенная мать, вы встали, – сказала одна из них.
– Да. Что здесь происходит?
– Конец света, – ответила другая.
Лессис выглянула в окно, откуда доносился шум битвы. Она находилась на втором этаже. Внизу, на улице, несколько тварей с кабаньими мордами наседали на дюжину отчаянно отбивавшихся людей. Бесы держались позади своих могучих союзников, выжидая момент, чтобы броситься на людей, когда те дрогнут.
Неподалеку бушевал пожар, вверх поднимались клубы черного дыма. Не приходилось сомневаться в том, что баррикада пала. Сражение переместилось на улицу, и людям приходилось туго. Два тела лежали на земле, изрубленные тяжелыми мечами бьюков. Остальные пока сопротивлялись, соорудив завал из нескольких бочек и скамеек, но было ясно, что долго им не продержаться. Бесы неистово вопили и трубили в рога. Судя по всему, враг того и гляди мог захватить пивоварню. Кроме того, существовала опасность пожара, огонь вполне мог перекинуться на крышу здания. Лессис подумала о раненых. Неизвестно, что лучше – сгореть заживо или угодить в лапы свирепых бесов. Несчастных необходимо было спасать.
Лессис глубоко вздохнула.
– Займемся-ка делом, сестры, – сказала она, торопливо сплетая воодушевляющее заклятие.
Женщины приободрились. Спины их распрямились, в глазах зажегся огонь.
Лессис поручила женщинам подготовить раненых к отправке в более безопасное место. Всех, кто мог стоять на ногах, следовало вывести из пивоварни, остальных вынести. Их необходимо было убрать как можно дальше от места схватки, лучше всего – за пределы деревни. Словно преобразившись, женщины со рвением взялись за работу.
Лессис тем временем спустилась вниз и оказалась в просторном помещении, уставленном лоханями и бродильными чанами. В углу высилась огромная куча отработанного зерна.
Сквозь открытую дверь был виден двор, в воротах которого уже теснились бесы. Сердце Лессис упало. Битва казалась проигранной.
Глава
