Олений Чертог являлся главной резиденцией Фалтуса Вексенна Чамперийского, величайшего из зерновых магнатов Аубинаса. В этом роскошном особняке плелись интриги и составлялись заговоры, будоражившие Аубинас на протяжении последних пяти лет и приведшие в конечном счете к восстанию.
Живописная долина, Неллинский лес, Санберг – эти места были душой и сердцем борьбы за независимость, во всяком случае так утверждал Вексенн. Но в тот примечательный день дом казался погруженным в тягостные раздумья. С самого утра над Санбергом нависали темные тучи.
Воздух пропитался влагой, и все шло к тому, что скоро возобновится дождь.
В большом пиршественном зале собралась дюжина магнатов – они праздновали освобождение Портеуса Глэйвса. Однако в зале витало странное напряжение, омрачавшее праздник, подобно тому, как тучи затеняли Санберг.
А ведь первые донесения из Посилы вызвали всеобщее воодушевление. Армия свободного Аубинаса, пройдя мимо Посилы, устремилась по Пшеничному тракту в Лукул. Власти Марнери с трудом наскребли маленькое войско, поставив перед ним непосильную задачу остановить вторжение. Генерал Неф, признанный мастер кавалерийских маневров, вывел своих всадников на позиции, с которых готовился нанести сокрушительный удар и открыть повстанцам путь на Марнери.
Но затем новости перестали поступать. Целый день не было никаких донесений, и праздничное настроение сменилось нарастающим беспокойством.
Речь за столом шла только о восстании: собравшиеся считали, что героическую борьбу маленького угнетенного на рода против тирании великой державы должен поддержать весь мир.
– Мы зажгли факел свободы, который станет светочем для других народов, – возгласил Вексенн. По случаю приема он облачился в костюм из темно-красного бархата и надел туфли из кадейнского сафьяна с золотыми пряжками в виде охотничьих собак. Рослый, дородный магнат выглядел внушительно и импозантно.
– Позвольте мне поддержать эту достойную мысль, – промычал Портеус Глэйвс, вскочив из-за стола и подняв кубок. Герой дня поднимал его по всякому поводу и уже опустошил три кувшина эля, так что лишь немногие в зале захлопали в ладоши и взялись за кубки. Но среди них был и Фалтус Вексенн.
– Предоставляю слово нашему герою, доблестному Портеусу Глэйвсу, – промолвил хозяин усадьбы.
Гости захлопали в ладоши с несколько бо́льшим энтузиазмом. Глэйвс разразился пьяной речью, состоявшей из набивших оскомину лозунгов, перемежавшихся бранью в адрес Марнери и имперской системы правления.
Милкерт Валнер и Дарни Дегаулт, влиятельные представители лежавшего за рекой Белланда, воспринимали все это с нескрываемым пренебрежением.
– Проклятый дурак! – пробормотал Милкерт.
Дарни не возражал:
– Это не имеет значения. Он лишь номинальный глава нашего дела.
– Ах да… дело, – с нескрываемым скепсисом протянул Милкерт.
Дарни невесело хихикнул:
– Как ни назови, это служит нашим интересам.
– Да, но что ты скажешь насчет других интересов. Мы ведь оба знаем: в этом доме происходит нечто, о чем Вексенн умалчивает.
– Слышал я всякие истории насчет того, что он прячет в подвале. Ты ведь это имел в виду?
– Говорят, у него там демон. – Милкерт забарабанил пальцем по кубку. – Так оно или нет, но какой-то нечистью он обзавелся. И молчит.
– Боится, как бы ведьмы не прознали. Они выискивают и уничтожают демонов, не останавливаясь перед самыми жуткими средствами.
– Чертовы ведьмы. Будь они прокляты, вместе со всеми бабами, вбившими себе в башку, будто им положены те же права, что и нам.
С этим мнением согласилось бы большинство влиятельных мужчин Неллина.
– За наших славных воинов! За свободный Аубинас! – воскликнул Милкерт, прервав дудевшего что-то на счет «марнерийских злодеев» Глэйвса.
Гости обернулись к Валнеру и поддержали его патриотический порыв аплодисментами. Впрочем, могло показаться, что таким способом они пытаются подогреть в себе увядающее воодушевление. Через стол Милкерт встретился глазами с Вексенном. Фалтус улыбнулся, вежливо кивнул и вернулся к разговору с сидевшим с ним рядом бароном Гурдом.
Вексенн чувствовал, что атмосфера в зале становится все более напряженной. Собравшиеся нервничали. Он, Вексенн, – нет. Он всегда умел справляться со страхом. Да и чего бояться? Победа считай что в кармане, а эти трусы сходят с ума от беспокойства. Надо их приободрить. Фалтус приказал вновь обнести гостей элем.
– Что там могло случиться? – пробормотал барон Гурд, высокий, угловатый мужчина, на бледном лице которого выделялась угольно-черная ухоженная, остроконечная бородка.
– Война имеет свои превратности, – уклончиво отозвался Вексенн.
– Но мы уже давно не получаем никаких известий. Что это может значить?
– Понятия не имею, – фыркнул Вексенн, – но уверен, что генерал Неф осуществил задуманное и открыл дорогу на Марнери. Предполагать что-то иное – значит сомневаться в нашей победе.
– Вот именно, – подхватил сидевший напротив Гурда Сальва Ганн.
«Сальва, во всяком случае, держит себя в руках, – отметил Вексенн. – А остальные дрожат, как перепуганные кролики».
– Да, да, – не унимался барон. – Но почему к нам не прислали гонца?
Вексенн раздраженно уставился в свой кубок.
– Насколько я понимаю, со всадником может случиться все что угодно. Например, он может свалиться с лошади. Гонец прибудет, надо просто набраться терпения.
Гурд что-то пробурчал и умолк. Ганн наклонился вперед, навис над столом.
– Я думаю, коли Неф разогнал остатки легионеров, ничто не помешает нам дойти до Пеннара.
– Мы должны взять Марнери, – возразил Вексенн.
– Мы рискуем застрять у стен белого города. Нужно использовать успех и, не останавливаясь, продвигаться к океану. Захватить Пеннар и Би, благо они укреплены гораздо хуже, чем Марнери.
Вексенн покачал головой и ткнул пальцем в столешницу:
– Взяв Марнери, мы одержим сокрушительную победу. Этого будет достаточно, чтобы закончить войну одним ударом.
– Легко сказать – «взять». Это не удалось даже Мач Ингбоку с его ордой демонов.
– У Мач Ингбока не было в городе добрых друзей, готовых в нужный момент восстать и открыть ему ворота.
Барон Гурд хмыкнул. И в этот момент со двора донеслись возбужденные голоса. Кто-то громогласно выкликал:
– Дорогу! Дорогу гонцу!
Спустя несколько мгновений в зал ввели растрепанного, взмокшего и заляпанного грязью после долгой скачки посланца. Он тут же направился к сидевшему во главе стола Вексенну.
– Господа, я прибыл с донесением с поля боя, от генерала Нефа.
Все взоры обратились к нему.
