Вексенн намеренно прибыл позже других и направился к линии караульных, прокладывая дорогу в толпе именитых граждан Аубинаса. С легким содроганием он отметил, что стражники носили оружие и униформу имперских легионов. Это действительно были легионеры – из числа попавших в плен под Красным Холмом. Глаза их были пусты, лица словно окаменели. После того что проделал Величайший с Портеусом Глэйвсом, Вексенн понял: для лорда Лапсора человеческие души подобны податливой глине.
В тени под курганом Вексенн приметил могучую фигуру и помахал рукой, стараясь привлечь к себе внимание. Однако задумавшийся о чем-то Лапсор никак не отреагировал на этот знак, а стражники не позволили магнату подойти поближе. Вексенн предпочел не настаивать, ибо опасался, что это может привести к еще большему унижению. Поджав губы, он отступил и смешался с толпой.
Все это сборище Вексенн организовал по просьбе самого Лапсора – Величайший вознамерился явить себя народу Аубинаса. Разумеется не всему, а тем, кто обладал влиянием и властью. Вексенн разослал приглашения во все мало-мальски значительные семьи, и приглашения эти по большей части были приняты. У реки собрались не только жители Неллина, люди приехали из Белланда и даже с гор. А значит, скоро легенда о Лапсоре облетит весь Аубинас.
Вексенн знал, что произойдет, ибо уже был свидетелем подобного действа, когда встретился с Величайшим впервые. Поначалу Фалтус принял его за джинна или демона и лишь потом начал понимать, что имеет дело с существом еще более могущественным.
Лапсор с первых же дней внушал Вексенну страх, но даже страх отступал перед алчностью и честолюбием магната. Сверхъестественное существо могло оказаться более чем полезным в борьбе с Марнери. Собственно, так оно и вышло, одна беда – джинн, демон или кем бы он там ни был показал себя совершенно неуправляемым. Вексенн начинал задумываться, кто же кого использует.
Задумавшись, он едва не налетел на Портеуса Глэйвса, почти уткнувшись в его отставленный локоть.
– О, Вексенн! Прекрасная ночь, не так ли? – Глаза Глэйвса светились безумным фанатизмом.
– Самая подходящая. Думаю, мы станем свидетелями великих событий.
– Несомненно. Величайший откроет себя, и наша борьба обретет новую силу!
– Так оно и будет, – отозвался Фалтус, дивясь произошедшей с Портеусом перемене. Теперь этот старый трусливый мошенник был преисполнен воинственного пыла.
Портеус поднял глаза, приметив кого-то за спиной собеседника. Фалтус обернулся и увидел окруженного свитой Гурмилиоса из Поука, барона Неллинского.
– Барон!
Магнат отвесил изысканный поклон:
– Вексенн… Нам обещали славный фейерверк. Я смотрю, тут собралось немало народу.
– Так оно и есть, дружище. Смею заверить, что ты не будешь разочарован.
– Фейерверком?
– Уж поверь мне, зрелище будет впечатляющим.
Гурмилиос, плотный мужчина, которому перевалило за сорок, уже поседел, но носил длинные, до плеч, волосы, и его наряд скорее подошел бы двадцатилетнему юнцу. Однако при всем этом барон был далеко не глуп.
– Так вот что за существо ты прячешь в своих подвалах. О нем ходят самые возмутительные толки.
– Это не обычный эльф или чародей, дорогой барон. Думаю, ты будешь удивлен.
– Так это правда?
– Ты о чем? – Что за нелепые слухи распространяют о его доме?!
– О том, что он насилует детей и пьет их кровь.
В последнее время в Неллине стали пропадать дети. Вексенн знал, что многие из них умерли мучительной смертью в подземельях Оленьего Чертога. Ему это не нравилось, но что поделать – Лапсору требовались дети для его научных опытов. Лапсор необходим для дела, а значит, без жертв не обойтись.
– У него вовсе нет сексуальных интересов, барон, и я не думаю, чтобы он пил кровь.
Гурмилиос вытаращил глаза:
– Нет сексуальных интересов? Он что, каплун?
{8}
– Едва ли, но боюсь, это трудно объяснить в простых терминах.
Барон охнул, сообразив, что за ответом Вексенна кроется мрачная тайна.
– Так что же он с ними делает?
– Не спрашивай о том, чего тебе не хотелось бы знать, – Вексенн похлопал барона по плечу. – И не беспокойся, многое прояснится очень скоро.
Неожиданно вокруг воцарилась тишина. Вексенн поднял глаза и увидел на вершине кургана могучую фигуру Лапсора, подсвеченную снизу пламенем костра.
Все замерли, и лишь Граамс из Белланда попытался пошутить:
– Привет. Как тебя зовут?
Гигант не ответил. Граамс прикусил язык. Никто больше не проронил ни звука. Напряженное молчание длилось несколько минут. Затем великан воздел руки и громко возгласил:
– Аах ван, аах ван, гашт транкулу кундж.
Казалось, будто слова его громовым эхом отдаются от самого неба. Повеял ветер, закачались деревья. Волосы на головах собравшихся встали дыбом.
– Клянусь Рукой, Вексенн, это здорово. И где ты такого откопал?
Гурмилиос из Поука наслаждался зрелищем.
Стражники принялись подбрасывать в костер хворост и связки тростника. Он разгорелся так, что фигура на кургане почти скрылась за дымом и пламенем. На вершину кургана взошли другие стражники – они привели обнаженного человека со связанными за спиной руками. Рядом с эльфийским лордом этот взрослый мужчина казался просто мальчишкой. Лапсор снова распростер руки.
– Приветствую вас, друзья мои. Узнайте, что именовать меня надлежит лордом Лапсором. – Голос его был могуч и мягок, тепл и богат. – Лапсор – имя, которым заклинают могучие реки. Я сам стану для вас такой рекой! Я обрушу стремительный поток, который затопит ваших врагов. Ваша великая мечта сбудется. Аубинас обретет независимость. Свободный Аубинас!
– Свободный Аубинас! – в едином порыве откликнулись собравшиеся.
– Свободный Аубинас! – голос Лапсора звучал чуть ли не так же громко, как их общий хор.
– Свободный Аубинас! – дружно взревела толпа.
Костер к тому времени полыхал так, что на вершине кургана явно стоял нестерпимый жар, но высокий лорд не обращал на это внимания. Связанный человек попытался отступить, но Лапсор удержал его могучей рукой и заставил остаться на месте. Воздев другую руку, гигант громовым голосом произнес древнее заклятие, а затем схватил человека и легко поднял его над головой. Несчастный извивался, тщетно пытаясь вырваться.
– Тшагга аворт!
Он бросил человека прямо в ревущее пламя. Вопли несчастного потонули в реве потрясенных аубинасцев. Но рев вскоре смолк. Несколько мгновений человек корчился и визжал. Он пытался вырваться из пламени, но, упав в самый центр костра, сразу же получил смертельные ожоги. Ноги его провалились в уголья. В последнем порыве отчаяния он сумел сделать один шаг, но тут же повалился навзничь и был поглощен огнем.
