– Нет, ты сначала спроси.
И студент понял, что с таким человеком на краю кратера Везувия спорить не следует. И он что-то спросил.
– Не так, – сказал ему Удалов. – Громче. Чтобы они слышали.
Карло совсем оробел, однако спросил громко по-итальянски у кратера, не будет ли ответа.
Но ответа не дождался.
Обратный путь они проделали молча. Удалов был разочарован и думал, что лучше бы купил жене модные туфли. Карло тоже молчал и клялся себе, что никогда не будет водить на вершину Везувия русских туристов…
На аэродроме в Гусляре Ксения, которая еще не знала, что муж не привез никаких подарков, встретила Корнелия тепло, с объятиями. А потом к Удалову подошел Грубин и, пожав руку, спросил тихо:
– Ну как, удалось?
– Я выполнил свой долг, – ответил Удалов.
Вечером, спасаясь от упреков Ксении, решившей, что муж пропил всю валюту с прекрасными итальянскими киноактрисами, Удалов спустился к изнывавшему от нетерпения Грубину.
– Странная она у меня женщина, – сказал Корнелий Грубину. – Ну какие могут быть киноактрисы в туристской поездке?
– Правильно, – согласился бесхитростно Грубин. – Зачем им на тебя смотреть?
– Не в этом дело, – поправил друга Удалов. – Они бы, может, и посмотрели, но мне было некогда. Я все деньги на такси прокатал, к Везувию ездил.
– Значит, всё в порядке?
– Боюсь, что нет. Не получил ответа. Только зря путевку покупал. А Максимке брюки покупать надо.
Грубин выслушал грустную историю о похождениях Удалова. Тут под окном раздался голос общественника Ложкина:
– Грубин, Удалов у тебя?
– А что? – спросил Грубин.
– Товарищи собрались. В домоуправлении. Слушать будем, как наш представитель Италию посетил.
– Еще чего не хватало, – мрачно сказал другу Удалов. – Я же на Италию и не смотрел даже. Сначала волновался, как бы Везувий не пропустить, а потом расстраивался, как все вышло.
Он вздохнул и пошел читать лекцию об Италии. Хорошо еще, помнил кое-что из написанного о ней в энциклопедии. Только трудно пришлось, когда стали задавать вопросы о политическом положении.
Два дня Удалов ходил мрачный, с женой не разговаривал, выступил с беседой в стройконторе, потом в школе номер 1. На третий день стал привыкать к роли специалиста по итальянским проблемам. Грубин сопровождал его на все беседы и тоже уже много знал об Италии. Он пытался рассеять грусть Корнелия и в субботу заговорил о рыбалке.
Удалов сначала отказался. Но тут пришли из детского сада и с фабрики-кухни. Требовали, чтобы выступил. И Корнелий решил, что лучше уж рыбалка, чем новые доклады.
С рассветом двинулись на старые места.
И только они размотали удочки, как Корнелий выпрямился, принюхался к воздуху, прислушался к зарождавшемуся в глубине земли дрожанию и сказал тихо:
– Начинается.
Грубин поднял голову, проследил за взглядом Удалова.
За деревьями поднимался столб дыма.
– Извержение, – с торжеством сказал Грубин. Словно сам его устроил.
На этот раз вулкан поднялся в низине, у самой реки, так что добраться до него не стоило трудов.
– Что я говорил! – воскликнул Грубин. – Показывай теперь, где твои друзья.
– Да вот они, – сказал Удалов.
И в самом деле, над вершиной вулканчика в оранжевом пламени радостно суетились белые сполохи. При виде вышедшего на открытое место Удалова они, не тратя времени даром, сложились на секунду в полукольцо, напоминающее букву «С».
Потом не без труда образовали угловатую фигуру – две вертикальные палочки и над ними перекладина. Это было похоже на букву «П». Буква «А» у них вышла очень похожей на настоящую.
Удалов шевелил губами. Грубин произносил буквы вслух:
– Эс… и… б…
Огневики собрались в кучку, вздрагивали, словно вспоминали, какая еще буква им нужна.
– «О», – подсказал им Грубин.
Огневики сложились в колечко.
«СПАСИБО».
– Не стоит благодарности, – тихо сказал Удалов.
Вулкан постепенно погас.
Домашний пленник
1
Известный ученый и изобретатель профессор Лев Христофорович Минц жил в доме номер 16 по Пушкинской улице. Был он человеком отзывчивым и добрым, считал своим долгом помогать человечеству. В первую очередь этой слабостью профессора пользовались его соседи. Они были людьми ординарными, не любили заглядывать в будущее и зачастую разменивали талант профессора по мелочам. Тому можно привести немало примеров.
У Гавриловой пропала кошка. Гаврилова вся в слезах бросилась к профессору. Лев Христофорович отвлекся от изобретения невидимости и изготовил к вечеру единственный в мире «искатель кошек», который мог найти животное по волоску. Кошка нашлась в парке культуры и отдыха на высоком дереве, и снять ее оттуда или сманить оказалось невозможным. Тогда Лев Христофорович тут же, в парке, соорудил из сучьев, палок и сачка пробегавшего мимо мальчика-энтомолога уникальный «сниматель кошек с деревьев». А мальчику, чтобы его утешить, изготовил из спичечных коробков и перегоревшей электрической лампочки «безотказную ловушку для редких бабочек». И так почти каждый день.
Особенно оценили соседи своего профессора, когда он выполнил просьбу старика Ложкина, у которого сломалась вставная челюсть. Он велел Ложкину выкинуть челюсть на помойку и смазать десны специально изобретенным средством для ращения зубов, приготовленным из экстракта хвоста крокодила. Через два дня у старика выросли многочисленные заостренные зубы. Все лучше, чем вставная челюсть.
Как-то Корнелий Удалов спросил свою жену:
– Ксюша, тебе не кажется, что я лысею?
Облысел Удалов давно, и все к тому привыкли.
– Ты с детства плешивый, – отрезала Ксения, отрываясь от приготовленного завтрака.
– Может, сходить ко Льву Христофоровичу? – спросил Удалов.
– Тебе не поможет, – сказала Ксения.
– Почему же? Вон у Ложкина новые зубы выросли.
– Не тебе это нужно! – озлилась тут Ксения. – Это ей нужно!
– Кому?
– Той, которую твоя лысина не устраивает!
– Твоя ревность, – сказал Удалов, – переходит границы.
– Это шпионы переходят границы, – ответила Ксения, смахивая слезу. – А моя ревность дома сидит, проводит одинокие вечера.
Упреки были напрасными, но Корнелий, чтобы не раздражать жену, тут же отказался от своей идеи. Ксения эту уступчивость приняла за признание вины и расстроилась того больше. А когда Удалов сказал, что завтра, в субботу, уедет на весь день на рыбалку, Ксения больно закусила губу и стала смотреть на большую фотографию в рамке, где были изображены рука об руку Корнелий и Ксения в день свадьбы.
