Удалов верил в космическую дружбу, и записка в цилиндре лишь укрепила его в этой уверенности.
Микроскопические водоросли плавали по озеру, и их ели караси. Но Ложкин вдруг закручинился…
— Ты чего? — спросил Удалов. — Чем недоволен? Адреса нету? Адрес мы узнаем. Слетаем к ним, вместе посмеемся.
— Я не об адресе. Я думаю, может, поискать еще одну капсулу?
— Какую еще?
— Ну, ту самую, которую кто-то оставил на Земле четыре миллиарда лет назад.
Ретрогенетика
Славный майский день завершился небольшой образцово-показательной грозой с несколькими яркими молниями, жестяным нестрашным громом, пятиминутным ливнем и приятной свежестью в воздухе, напоенном запахом сирени. Районный центр Великий Гусляр нежился в этой свежести и запахах. Пенсионер Николай Ложкин вышел на курчавый от молодой зелени, чистый и даже кокетливый по весне двор с большой книгой в руках. По двору гулял плотный лысый мужчина — профессор Лев Христофорович Минц, который приехал в тихий Гусляр для поправки здоровья, подорванного напряженной научной деятельностью. Николай Ложкин любил побеседовать с профессором на умственные темы, даже порой поспорить, так как сам считал себя знатоком природы.
— Чем увлекаетесь? — спросил профессор. — Что за книгу вы так любовно прижимаете к груди?
— Увлекся антропологией, — сказал Ложкин. — Интересуюсь проблемой происхождения человека от обезьяны.
— Ну и как, что-нибудь новенькое?
— Боюсь, что наука в тупике, — пожаловался Ложкин. — Сколько всего откопали, а до главного не докопались: как, где и когда обезьяна превратилась в человека.
— Да, момент этот уловить трудно, — согласился Лев Христофорович. — Может быть, его и не было?
— Должен быть, — убежденно ответил Ложкин. — Не могло не быть такого момента. Ведь что получается? Выкопают где-нибудь в Индонезии или Африке отдельный доисторический зуб и гадают: человек его обронил или обезьяна. Один скажет: человек. И назовет этого человека, скажем, древне-антропом. А другой поглядит на тот же зуб и отвечает: «Нет, это зуб обезьяний, и принадлежал он, конечно, древнепитеку». Казалось бы, какая разница — никто не знает! А разница в принципе!
Минц наклонил умную лысую голову, скрестил руки на тугом, обтянутом пиджаком животе и спросил строго:
— И что же вы предлагаете?
— Ума не приложу, — сознался Ложкин. — Надо бы туда заглянуть. Но как? Ведь путешествие во времени вроде бы невозможно.
— Совершенная чепуха, — ответил Минц. — Я пытался сконструировать машину времени, забрался во вчерашний день и там остался.
— Не может быть! — воскликнул Ложкин. — Так и не вернулись?
— Так и не вернулся, — сказал Минц.
— А как же я вас наблюдаю?
— Ошибка зрения. Что для вас сегодня, для меня вчерашний день, — загадочно ответил Минц.
— Значит, никакой надежды?
Профессор глубоко задумался и ничего не ответил.
Дня через три профессор встретил Ложкина на улице.
— Послушайте, Ложкин, — сказал он. — Я вам очень благодарен.
— За что? — удивился Ложкин.
— За грандиозную идею.
— Что же, — ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью. — Пользуйтесь, мне не жалко.
— Вы открыли новое направление в биологии!
— Какое же? — поинтересовался Ложкин.
— Вы открыли генетику наоборот.
— Поясните, — сказал Ложкин ученым голосом.
— Помните нашу беседу о недостающем звене в происхождении человека?
— Как же не помнить.
— И ваше желание заглянуть во мглу веков, чтобы отыскать момент превращения обезьяны в человека?
— Помню.
— Тогда я задумался: что такое жизнь на Земле? И сам себе ответил: непрерывная цепь генетических изменений. Вот среди амеб появился счастливый мутант, он быстрее других плавал в первобытном океане, или глотка у него была шире. От него пошло прожорливое и шустрое потомство. Встретился внук этой амебы с жутко хищной амебихой — вот и еще шаг в эволюции. И так далее, вплоть до человека. Улавливаете связь времен?
— Улавливаю, — ответил Ложкин и добавил: — В беседе со мной нет нужды прибегать к упрощениям.
— Хорошо. Мы, люди, активно вмешиваемся в этот процесс. Мы подглядели, как это делает природа, и продолжаем за нее скрещивание, отбор, создаем новые сорта пшеницы, продолжаем эволюцию собственными руками.
— Продолжаем, — согласился Ложкин. — Хочу на досуге вывести быстрорастущий забор.
— Молодец. Всегда у вас свежая идея. Так вот, после беседы с вами я задумался, а всегда ли правильно мы следуем за природой? Природа слепа. Она знает лишь один путь — вперед, независимо от того, хорош он или плох.
— Путь вперед всегда прогрессивен, — заметил Ложкин.
— Тонкое наблюдение. А если нарушить порядок? Если все перевернуть? Вы сказали: как бы увидеть недостающее звено? Отвечаю — распутать цепь наследственности. Прокрутить эволюцию наоборот. Углубляясь в историю, добраться до ее истоков.
— Нам и без этого дел хватает, — возразил Ложкин.
— А перспективы? — спросил профессор, наклонив голову и прищурившись.
— Это не перспективы, а ретроспективы, — сказал Ложкин.
— Великолепно! — воскликнул Минц. — Чем пользуется генетика? Скрещиванием и отбором. Нашу с вами новую науку мы назовем ретрогенетикой. Ретрогенетика будет пользоваться раскрещиванием, открещиванием и разбором. Генетика будет выводить новую породу овец, которой еще нет, а ретрогенетика — ту породу, которой уже нет. И ученым не надо будет копаться в земле. Заказал палеонтолог в лаборатории: выведите мне первого неандертальца, хочу поглядеть, как он выглядел. Ему отвечают: будет сделано.
— Слабое место, — заявил Ложкин.
— Слабое место? У меня?
— Ваш неандерталец жил миллион лет назад. Вы что же, собираетесь миллион лет ждать, пока его снова выведете?
— Слушайте, Ложкин. Если бы мы отдавались на милость природе, то сорта пшеницы, которые колосятся на колхозных полях, вывелись бы сами по себе через миллион лет. А может, и не вывелись бы, потому что природе они не нужны.
— Ну, не миллион лет, так тысячу, — не сдавался Ложкин. — Пока ваш неандерталец родится да еще своих предков народит.
— Нет, нет и еще раз нет, — сказал профессор. — Зачем же нам реализовывать все поколения? В каждой клетке закодирована ее история. Все будет, дорогой друг, на молекулярном уровне, как учит академик Энгельгардт.
— Ну ладно, выведете вы, что было раньше. А что дальше? Какая польза от этого народному хозяйству?
