— Держитесь, ребята! — воскликнул Грубин. — Сейчас или ни когда!
На просветлевшем экране обозначилась группа поющих детей. Спиной к экрану стоял дирижер. Он находился в опасной близости от рамы, и поэтому, выхватывая из коробки пленников и бросая их без церемоний внутрь, Грубин не спускал с дирижера глаз.
Жильцы так и не поняли, что же произошло. Один за другим они оказались внутри телевизора — дрессировщица, молодой человек и лев. Дети, увидев льва, бросились врассыпную, дирижер отпрыгнул, и хорошо еще, что Грубин его подстраховал — подхватил на лету и кинул обратно… Продолжения этой драматической сцены Грубин не увидел. Раздался страшный треск. На всей улице вылетели пробки, в комнате зазвенели стекла и распространились горелые запахи…
Грубин с облегчением вздохнул и опустился на пол у телевизора. И тотчас заснул. И не слышал, как шумели соседи, стучались к нему, грозили милицией…
Однако на этом история не закончилась.
Грубин прервал опыты. Следовало освоить теорию. Грубин помирился с Минцем, читал журналы. Профессор переводил ему непонятные места с иностранных языков. Чтобы расплатиться с долгами, Грубин много работал, экономил на питании и все ждал того часа, когда создаст базу для новых достижений.
К весне Грубин исхудал, волосы стояли дыбом, глаза провалились так глубоко, что их не было видно. Удалов, который собрался в отпуск, пожалел друга и достал ему соцстраховскую путевку.
Так они попали в Сочи.
Как-то друзья гуляли по городу, и вдруг Грубин замер, словно пораженный молнией.
— Гляди, Корнелий! — вскричал он.
— Что? Где?
— На афишу гляди! Узнаешь?
На афише была изображена дрессировщица. Она стояла, опираясь рукой о гриву льва. Кроме одежды, она во всем совпадала с жиличкой.
— Кто такая? — спросил Удалов.
— Да я ж ее из телевизора вытащил! А ты еще удивлялся.
— Не может быть!
Грубин уже влек Удалова в сторону цирка. Удалов не сопротивлялся. Только бормотал:
— Почему не может быть, очень даже может быть. Скажи, Саша, она в коробке жила?.. Саша, а вдруг она на тебя в обиде?
Чем ближе они подходили к цирку, тем меньше было в Грубине уверенности. О чем они спросят дрессировщицу? Подозревает ли она, что ее уменьшенная копия прожила три дня в коробке из-под ботинок?
Грубин замедлил шаги. Впереди показался цирк.
— Корнелий, — сказал он, — может, домой пойдем?
— Нет уж. Истина прежде всего. Погляди, это не она?
Грубин поглядел вперед. У служебного входа стояла девушка.
— Она.
— Тогда иди.
— Ни в коем случае.
— А то я сам пойду.
— Может, не надо?
Удалов быстро пересек площадь. Грубин остался на месте. Удалов подлетел к девушке, но она его не заметила. Она смотрела в другую сторону. Грубин проследил за ее взглядом. К девушке спешил высокий молодой человек в кожаной куртке. Он поднял руку, приветствуя дрессировщицу. Тот самый молодой человек!
Мысли Грубина носились по кругу, как мотоциклисты по гаревой дорожке. Надо было отозвать Удалова. Но как отзовешь, если он уже вцепился девушке в рукав, и Грубин, хотя стоял в ста шагах, отчетливо, видно на нервной почве, слышал каждое слово.
— Простите, девушка, но ваше лицо мне знакомо, — это голос Удалова.
— Я вас не знаю, — это голос девушки.
— Что ему от тебя нужно? — это голос молодого человека.
— Может, вы меня в цирке видели? — это голос девушки.
— Нет, я вас в другом месте видел. Вы в доме шестнадцать на Пушкинской улице бывали? — это голос Удалова.
— Мы спешим, — это голос молодого человека.
«Откуда же ей знать о доме шестнадцать?» — это мысли Грубина.
— И вы не знаете моего друга Александра Грубина? — это голос Удалова.
— Простите, не встречала, — это голос девушки.
«Откуда ей знать, как меня зовут?» — это мысли Грубина.
— Тогда простите за беспокойство, — это голос Удалова. — А на афише лев? Это ваше животное?
— Это Акбар.
— Как же, помню, он меня за брюки хватал.
Молодые люди посмотрели на Удалова как-то странно и пошли прочь.
И вдруг, словно ощутив настойчивый взгляд Грубина, девушка посмотрела через площадь. Встретилась с ним взором. Грубин даже сжался.
— Сережа, — сказала девушка. — Откуда мне так знакомо лицо того человека? Очень знакомо. У меня с ним связаны неприятные воспоминания.
Молодой человек взглянул на Грубина. Пожал плечами.
Они пошли дальше. Но через несколько шагов остановился уже молодой человек.
— Ты права, — сказал он. — Где-то я его встречал.
Удалов вернулся к Грубину.
— Пустой номер, — сказал он. — Забудь об этом.
О любви к бессловесным тварям
В то июньское утро Корнелий Иванович проснулся рано. Настроение было хорошее, в теле бодрость. Он потянулся и подошел к окну, чтобы посмотреть, какая погода.
Погода была солнечная, безоблачная, располагающая к действиям. И, окинув взглядом небо, Удалов поглядел вниз, во двор.
Посреди двора стоял небольшой бегемот. Он мерно распахивал розовую пасть, обхрупывая цветущий куст сирени.
— Эй, — бросил Удалов негромко, чтобы не разбудить домашних, — так не годится.
Сирень выдалась пышная, а бегемоту куст — на один зуб.
Бегемот Удалова не слышал, и поэтому Корнелий Иванович в одной пижаме выскочил из комнаты, побежал вниз по лестнице и только перед дверью спохватился: «Что же это я делаю? Бегу на улицу в одной пижаме, словно у нас во дворе бегемот. Если кому расскажешь, смеяться будут. Ведь у нас во дворе отродясь не было бегемотов».
Удалов стоял перед дверью и не решался на следующий шаг. Следовало либо приоткрыть дверь и убедиться, что глаза тебя не обманули, либо отправиться обратно чистить зубы и умываться.
Вот в этой нерешительной позе Удалова застал Александр Грубин, сосед с первого этажа, который услышал топот и заинтересовался, кому топот принадлежит.
— Ты что? — спросил он.
— Стою, — сказал Удалов.
— Так ты же бежал.
— Куда?
— На улицу бежал. Там что-нибудь есть?
Удалов чуть было не ответил, что там бегемот, но сдержался.
— Ничего там нет. Не веришь, посмотри.
— И посмотрю. — Грубин отвел рукой Удалова от двери.
Он приоткрыл дверь, а Удалов отступил на шаг. Пышная, лохматая шевелюра Грубина, подсвеченная утренним солнцем, покачивалась в дверном проеме. Сейчас, сказал себе Удалов, он обернется и произнесет: «И в самом деле ничего».
