— Цели мирные? — поинтересовался Удалов.
— Какие могут быть мирные? — послышался голос от двери. Там стоял сонный, растрепанный, злой Ложкин, в халате и шлепанцах.
— Встал все-таки, — ухмыльнулся Удалов.
— Молчи, — сказал Ложкин. — Военная хитрость. Так бы она меня никогда не пустила. Я ей сказал, что за милицией побежал, чтобы тебя к порядку привлечь. На такое благородное дело она меня выпустила. Понимаешь?
— Понимаю, что собственную выгоду за счет товарищей достигаешь. Но не обижаюсь, а даже улыбаюсь.
— И правильно, — оценил Грубин. — Главное, что мы в сборе.
— Не отвлекайтесь, — попросил Минц. — Слушайте. Это интересно.
— Разведчик-два, — произнес голос переводческой машины. — Разведчик-два. Почему не отзываетесь?
— Провожу наблюдение. Очень интересное существо. Четыре конечности. Хвост. Покрыто шерстью. Несет в зубах кость. Возможно, разумное.
— Собака, что ли? — предположил Ложкин. — Что же они, разумных от неразумных не отличают?
— Разведчик-два, — откликнулся корабль пришельцев. — Пора знать, что четвероногие не бывают разумными, так как у них нет рук, чтобы заниматься трудом.
— Вот именно, — согласился Ложкин. — Мы это тоже учили.
— Вижу, как четвероногое с костью пошло на сближение с двуногим в костюме и с руками, — послышался голос разведчика-два.
— И чего они вмешиваются? — рассердился Ложкин. — Типичные агрессоры.
— Наблюдают, — ответил Удалов. — Чего бы им не наблюдать?
— Не по-людски, — сказал Ложкин. — Надо было сперва спуститься, поговорить с нами, получить разрешение. Потом бы и наблюдали. Мало ли какие секретные объекты они высмотрят?
— Ну, у нас в Гусляре секретных объектов пока что не было, — усмехнулся Грубин.
— Не исключено, — возразил упрямый пенсионер, — что они есть, но такие секретные, что ты и не подозреваешь.
— Разведчик-три, разведчик-три, — заговорила переводческая машина. — Почему не отвечаешь?
— Заметил странное скопление аборигенов. Стоят в очереди перед хозяйственным магазином. Жду от них разумных поступков.
— Обещали завтра обои выкинуть, — объяснял Грубин. — Три дня уже люди дежурят.
— Стояние в очереди еще не признак разумности, — заключила переводческая машина. — Поищите что-нибудь более перспективное.
— В этом они правы, — вздохнул профессор.
— Неразумные бы толкались, — сказал Ложкин, — а если в очереди, значит, порядок.
— Только бы они днем очередь за водкой не увидели! — всполошился Удалов.
— Вызывает разведчик-два, — услышали они тут, — срочное сообщение. Двуногое существо бежит за четвероногим. Вот оно догнало его. О, я не переживу этого! Двуногое ударило четвероногое ногой! Четвероногое издает жалобные звуки!
Издалека, с улицы, донесся собачий визг. Удалов кинулся к окну. Улица была темна, под отдаленным фонарем мелькнула человеческая тень.
— Ну и что? — воскликнул Ложкин. — Ну шел человек по улице, увидел собаку. Мог же он испугаться? Имел право с испугу ее ногой отогнать? Я спрашиваю, имел ли он право.
Минц поднял руку, стараясь остановить Ложкина.
Голос корабля пришельцев был тверд и категоричен:
— Это важное открытие. Если двуногие бьют четвероногих, следовательно, двуногие неразумны.
— Разумны, но ошибаются! — поправил его Ложкин.
— Говорит разведчик-четыре, — произнесла переводческая машина. — Разрешите вернуться на корабль. Попал в облако дыма, выбрасываемое здешним заводом. Мне плохо… мне плохо.
— Разведчик-четыре, держитесь! Высылаю спасательную команду.
— Ну вот, — вздохнул устало Удалов. — Сколько раз говорили директору фабрики пластиковых игрушек, чтобы установил фильтры.
— Может, это не наша фабрика? — сказал Грубин с надеждой.
— Наша.
И все знали, что наша.
— Надо что-то делать, — решил Удалов. — А то у них останется превратное представление. Фонарик есть?
Минц без слов достал из-под подушки электрический фонарик. Хоть он уже давно жил один, но в детстве мама не давала ему читать по ночам, и он так привык читать под одеялом с электрическим фонариком, что до старости не смог избавиться от такой привычки.
— Я пойду.
Удалов вышел в коридор и спустился во двор. Никто его не остановил.
Удалов встал посреди двора, направил фонарик в небо и зажег его. Затем стал включать и выключать его. Сначала два раза включил и выключил. Потом еще два раза. А еще подождав, включил и выключил его четыре раза подряд.
— Доказывай не доказывай, — проворчал Ложкин, глядевший на это дело в окно, — все равно одиночными действиями агрессию не остановишь.
— Центр! — раздался голос в переводческой приставке. — Во дворе дома № 16 по улице Пушкина наблюдаю двуногую фигуру с электрическим фонариком. По-моему, он пытается доказать мне, что их цивилизация уже достигла умения складывать два и два.
— Вас понял, — послышался ответ. — Вас понял. Разведчик-два, продолжайте наблюдения. Но особенно не переоценивайте своего открытия. Известно несколько видов рыб, которые считают даже до пятнадцати.
— Ну, это им так не пройдет, — возмутился тогда Грубин, выскочил, как есть, через окно во двор, отобрал у Удалова фонарь и начал очень быстро перемещаться по двору, держа фонарь огоньком вверх. Он так быстро бегал, что на фоне черной земли возникли очертания известной теоремы Пифагора.
Когда Грубин уморился от беготни и остановился, в приемнике снова раздались два голоса:
— Докладывает разведчик-два. Центр, слушай, может быть, мне показалось, но другой абориген бегал по двору того же дома и с помощью фонарика пытался показать мне общее начертание известной теоремы «штаны Приудоникса».
— Пифагоровы, Пифагоровы, — поправил строго Ложкин.
— Прекратите наблюдение за ничтожным объектом, — сказал голос Центра. — Уровень цивилизации измеряется не отдельными попытками научиться считать или даже читать, а ее общими достижениями. Разведчик-один, сообщите мне, каковы результаты замеров у края их муравьиного скопления.
— Я потрясен, — раздался голос первого разведчика. — Они выбрасывают грязь в водоемы и воздух, которым дышат, причем не только сами дышат, но и заставляют дышать окружающих.
— Слышите, разведчик-два? Они буквально ходят под себя. Вам понятно это грубоватое выражение?
Ложкин протянул руку и хлопнул ладонью по кнопкам.
Разговор инопланетных исследователей прервался.
— Хватит, — не выдержал Ложкин. — Это мне противно слушать.
— Погодите.
