— Они в походе, — сказал один из стражников.
— Правильно, — подтвердил Дегустатов. — Пока устроимся в этом доме. Вести себя ниже травы и тише воды, понятно?
— Странно как-то, — заметила княгиня Пустовойт. — Сам спасает и сам пугает. Мы думали, будет пир и веселье. А привел нас в пустой дом.
— Потом спасибо скажете, — ответил Дегустатов.
— Мы голодные, Иван, — напомнила царевна.
— У меня отчество есть, — поправил царевну Дегустатов, — Иван Юрьевич.
Царевна покраснела, обиделась.
— Какое красивое имя-отчество, — польстила Анфиса.
И Дегустатову от этой похвалы стало приятно. Княгиня Пустовойт заметила обмен взглядами и сурово дернула Анфису за косу. Анфиса взвизгнула, а Дегустатов сказал:
— Вы, княгиня, без этих старорежимных штучек. Может быть, Анфиса как личность даст вам десять очков вперед.
— Чего даст?
— Ничего я ей не дам, — сказала Анфиса.
— Так держать, — приободрил ее Дегустатов. — Сейчас, товарищи, разместитесь, устроитесь, я на склад сбегаю, белье чистое выдам, ничего не жалко. Мой долг — о вас позаботиться. Насчет расплаты не беспокойтесь, уладим. Свет включается здесь вот и здесь, сюда — охрану, сюда — руководство. Леночка поживет пока в двухкоечном номере. Если вопросов больше нет, я на несколько минут вас оставлю. Все самому приходится делать, поймите меня правильно.
— А до ветру куда? — шепнул Дегустатову старик Ерема.
— По коридору последняя дверь направо.
Дегустатов вспомнил, как топотал в туалете сказочный конь, и решил старика туда не провожать. Пускай сам догадывается, что к чему. И в этом было даже некоторое злорадство.
На прощание Дегустатов щелкнул два раза выключателем. Продемонстрировал электричество. Ожидал, что снова они повалятся в ноги. Но в ноги не повалились, наверное, потому, что лампочки в коридоре и комнатах были слабые, по пятнадцать свечей.
Уборщицу тетю Шуру и сестру-хозяйку Александру Евгеньевну Дегустатов разыскал в дежурке. Они пили чай из электросамовара.
— Где-то вы гуляли, Иван Юрьевич? — поинтересовалась Александра Евгеньевна, завидя в дверях крепкую, широкую в плечах и бедрах фигуру директора. — Владения проверяли? А мы уж думали, забыл, что чай стынет.
— Новости есть? — спросил Дегустатов.
— Нет. Звонил Удалов из стройконторы, спрашивал, не возражаем ли против шиферу?
— Мне хоть шифер, хоть солома — только чтоб не текло. Из города к нам никто не собирается?
— Нет, не звонили.
— Тогда вот что: достань-ка мне двенадцать комплектов белья и одеял.
— Зачем же? Заезда еще не было.
— Был заезд. Проспала, Александра Евгеньевна.
— Да я безвылазно здесь сижу с самого утра, — обиделась сестра-хозяйка и опустила подбородок на мягкие складки шеи.
— Киногруппа приехала, — соврал Дегустатов. — На автобусе. Ворота были открыты. Я их сам во втором корпусе разместил. Исторический фильм снимать будут. В трех сериях. Про восстание Степана Разина.
— Ой, — обрадовалась уборщица Шура. — А артистка Соловей приехала?
— Я их в лицо не всех знаю, — признался Дегустатов. — Может, и Соловей.
— И Папанов?
— Папанова нет, — уверенно сказал Дегустатов. — Пошли за бельем. Неудобно, люди ждут. С дороги устали. Из Москвы ехали. Расплачиваться будут по безналичному. И попрошу артистов не беспокоить. С вопросами не соваться, и так далее. Среди них есть иностранцы.
— И иностранцы?
— Да. Русский язык знают, но нашей действительности не понимают. Несите все добро во второй корпус. Я там ждать буду.
Дегустатов покинул дежурку и уже снаружи, заглянув в окно, крикнул тете Шуре:
— Самовар долей. Чаем гостей угостим.
Тетя Шура быстро закивала головой. Она и сама уже об этом подумала.
Тетя Шура с Александрой Евгеньевной притащили ворох простыней и наволочек к веранде второго корпуса и хотели было заправить постели, а заодно и посмотреть на артистов, но Дегустатов уже сторожил у входа.
— Здесь складывайте, — велел он. — Внутрь ни шагу.
— Конечно, конечно, — согласились женщины, хотя заглянуть внутрь хотелось хоть одним глазком.
Они пошли вокруг корпуса, дальней дорогой, издали косясь на закрытые окна, за которыми были шевеление и яркие одежды. И уж совсем отчаялись увидеть что-нибудь, как одно из окон растворилось и чернобровая женщина выглянула наружу и сделала круглые глаза. Это была Анфиса, которую в самое сердце поразили одежды обслуживающего персонала, надо сказать, самые обычные, без претензий, юбки чуть ниже колен и волосы не в косу, а забранные в пучок на затылке у Александры Евгеньевны и довольно коротко остриженные у тети Шуры.
— А-ба-ба-ба, — проговорила актриса и остановилась с открытым ртом.
— Вы, гражданка, в каких фильмах снимались? — вежливо спросила тетя Шура, большая любительница киноискусства.
— А-ба-ба, — повторила Анфиса и перекрестилась двумя перстами.
— Иностранный язык, — вздохнула Александра Евгеньевна. — Страшно уважаю людей, знающих иностранные языки.
Больше разговора не получилось. Из-за спины Анфисы выдвинулся суровый Дегустатов, погрозил пальцем и захлопнул окно.
— Заметила? — сказала тетя Шура. — В кокошнике и древнем сарафане. Совместная постановка.
Они пошли дальше по дорожке, обсуждая новость, а Анфиса подвернула юбку до колена, прошлась по комнате, показывая крепкие, ладные ноги, и спросила Дегустатова:
— Так у тебя в царстве юбки носят?
— И еще короче, — сознался Дегустатов. Хотел было показать на Анфисиной юбке, как короче, но в дверях появилась княгиня Пустовойт, оценила обстановку и произнесла:
— Может, государь, в твоем царстве все бабы ходят простоволосыми и бесстыдно ноги заголяют, но учти, что царевне такого знать не можно. Так что прикажи своим служанкам подолы опустить. И до свадьбы вокруг Анфиски не вейся.
Когда тетя Шура и Александра Евгеньевна вернулись в дежурку, чтобы заварить чай, там уже сидел гость. Гость не гость, пожарник Эрик. Он сидел у поющего самовара, читал книжку, готовился к экзамену в педагогический институт.
— Ты чего к нам? — поинтересовалась тетя Шура, поздоровавшись. — Все у тебя в порядке?
— Все в порядке, — ответил Эрик. — Пришел по долгу службы. Перед началом сезона оборудование проверить. Как тут огнетушители, лопаты, крюки, щиты пожарные, все ли на месте.
— До директора не доберешься, — бросила Александра Евгеньевна.
— Уехал?
— Нет, никуда не уехал. Но окружен московскими красавицами.
