Первым мне бросился в глаза лежавший на столе экземпляр журнала «Битонс Крисмас», на обложке которого горели кровавые буквы «Этюд в багровых тонах» и собирался зажечь свечу изображённый со спины человек. Тут же лежали экземпляры журналов «Стрэнд» и «Липпинкотт». И не открывая их, я мог сказать, что находится внутри. Все они содержали приключения Шерлока Холмса, рассказанные доктором Джоном Ватсоном, и великий сыщик был представлен по всей комнате в фотографиях, дагерротипах и газетных заголовках, прикреплённых к стенам: ГОЛУБОЙ КАРБУНКУЛ НАЙДЕН, ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА НА КОБУРГ-СКВЕР ПРЕДОТВРАЩЕНО. Среди стоявших на полках книг и монографий я увидел много работ, написанных Холмсом. Например, объёмистый том, содержавший научный анализ пятен крови, другой был посвящён шифрам, а третий — мне сразу вспомнилась поездка в Мейринген — разновидностям табачного пепла. Были представлены и другие авторы: Винвуд Рид, Вендел Холмс, Эмиль Габорио и Эдгар Аллен По, несколько энциклопедий и географических справочников, Антропологический журнал был открыт на статье о форме человеческого уха. Весьма скромно меблированная комната — кроме книжных полок тут находился лишь рабочий стол, стул и два приставных столика — была загромождена, каждый дюйм поверхности был занят тем или иным диковинным предметом. Я увидел увеличительное стекло, бунзеновскую горелку, стеклянные пиалы с химикатами, чучело змеи — кажется, болотной гадюки, — несколько костей, карту Верхнего Норвуда, что-то похожее на корень мандрагоры и турецкий тапок.
Я, как зачарованный, застыл в дверях. Элспет Джонс прошла вперёд и резко обернулась.
— Это кабинет мужа, — сказала она. — Когда он дома, по большей части находится именно здесь. Вы уже и так поняли, кто его вдохновляет.
— Да, это очевидно.
— Мы уже упомянули имя этого господина. — Она выпрямилась. — Иногда мне хочется, чтобы этого имени в моей жизни не было вообще. — Она была разгневана и в этом гневе совершенно не походила на маму, которая читала что-то своей дочке, на сидевшую со мной за обеденным столом жену. — Вот что я хочу сказать вам, мистер Чейз. Раз уж вы работаете с мужем, вам надо понять кое-что важное. Он впервые встретился с Шерлоком Холмсом после убийства некоего Бартоломью Шолто, муж расследовал пропажу сокровищ Агры. Получилось так, что дело закончилось для него в общем успешно, хотя сам он так не считал, а уж доктор Ватсон в своём рассказе выставил его совершенно в невыгодном свете.
Джонс об этом говорил. Однако я промолчал.
— Потом они встретились ещё раз, дело было не столь заметное. Взлом жилища в Северном Лондоне и странное похищение трёх фарфоровых статуэток.
— Дело Абернетти.
— Он вам рассказывал?
— Просто упомянул о нём. Подробностей я не знаю.
— Об этом деле он вспоминать не любит по понятной причине. — Она сделала паузу, сосредоточилась. — Он снова проиграл. Доктор Ватсон снова выставил его на посмешище, хотя, к счастью, эта история ещё не опубликована. Но после того как это дело было раскрыто, муж совершенно потерял покой, целый месяц просто изводил себя. Как он мог не понять, что убитый только что вышел из тюрьмы? Ведь под ногтями у него была пакля — разве это не очевидная подсказка? Как он мог не заметить смысла трёх одинаковых фигурок, когда мистеру Холмсу это бросилось в глаза сразу? Все важные улики он проморгал… следы ног в саду, спящая соседка, даже спущенный носок на покойнике. Как он может называть себя детективом, он просто бестолковый дилетант!
— Зачем так жестоко?
— Это он был жесток к себе. От всей души надеюсь, мистер Чейз, что вы его истинный друг на деле, а не только на словах, поэтому буду с вами откровенна. После дела Абернетти муж серьёзно заболел. Стал жаловаться на усталость, зубную боль, какую-то вялость в костях. Кисти и лодыжки стали пухнуть. Поначалу я считала, что он просто перетрудился, и лучшее лекарство для него — отдых и немного солнечного света. Но вскоре доктор поставил ему куда более серьёзный диагноз. Оказалось, что на него ополчился рахит, — эту болезнь он перенёс в детстве без особых последствий, и вот она вернулась в более тяжёлой и разрушительной форме.
Ему пришлось взять годичный отпуск, и все силы я положила на то, чтобы его выходить. Поначалу я просто хотела, чтобы он выздоровел, но шли месяцы, он заметно окреп, и я уже надеялась, что карьеру полицейского он сменит на что-то другое. Его брат Питер — инспектор полиции. Отец дослужился до старшего полицейского инспектора. Я знала, тут действует семейная традиция. Но всё-таки надеялась: у человека маленький ребёнок, жена, которая каждый день дрожит от страха за него, былую силу ему не восстановить, а раз так, он примет решение поменять образ жизни, открыть новую страницу.
Увы, я заблуждалась. Свой год передышки муж посвятил тому, чтобы развить навыки детектива. Дважды судьба свела его с Шерлоком Холмсом. Дважды он потерпел поражение. Он был полон желания не ударить в грязь лицом при третьей встрече — если такая состоится. Инспектор Этелни Джонс должен стать ровней самому знаменитому детективу-консультанту в мире, и, чтобы достичь этой цели, он окунулся в работу с такой энергией и страстью, что положил на обе лопатки поразившую его болезнь. Здесь вы видите массу тому подтверждений, но поверьте: это лишь малая часть свидетельств. Он прочитал абсолютно всё, что написал мистер Холмс. Он досконально изучил его методы, повторил многие его эксперименты. Он побеседовал со всеми инспекторами, когда-либо работавшими с Холмсом. Короче говоря, Шерлок Холмс стал смыслом его жизни.
Со всем, что она сказала, я не мог не согласиться. С первой минуты нашего знакомства я понял, что Этелни Джонс проявляет недюжинный интерес к великому сыщику. Но я не оценил степени, до какой Шерлок Холмс проник в душу и сердце инспектора.
— Несколько месяцев назад муж вернулся на работу, — заключила Элспет Джонс. — Он считает, что полностью исцелился и худшее позади, но гораздо больше его душу греет вера в то, что в методах Холмса он разобрался целиком и полностью и теперь ни в чём ему не уступает. — Повисла тяжёлая пауза, потом, чуть запнувшись, она продолжила: — Я эту его веру не разделяю. Пусть простит меня за эти слова Господь. Я люблю мужа, я им восхищаюсь. Но больше всего — если он ещё ослеплён этой жестокой верой, — я по-женски за него боюсь.
— Вы ошибаетесь… — начал я.
— Сюсюкать со мной не надо. Просто оглянитесь по сторонам. Вот же они, доказательства. Одному богу известно, куда это наваждение может его завести.
— Чего вы хотите от меня?
— Чтобы вы его защитили. Я не знаю, с какими людьми он сейчас ведёт бой, но я жутко за него боюсь. Ведь эти типы не остановятся ни перед чем. А ему коварства как раз и не хватает. Ничего, что я с вами об этом говорю? Не представляю, как я буду жить без него, а тут эти кошмарные убийства, сегодняшнее покушение…
Она замолчала. В доме повисла тишина.
— Миссис Джонс, — заговорил я. — Даю вам слово: я сделаю всё возможное для того, чтобы нам обоим ничего не угрожало. Да, нам противостоит расчётливый враг, но ваших дурных опасений я не разделяю. Я не раз мог убедиться, сколь силён интеллект вашего мужа. Я старше его по возрасту, но вынужден признать, что в этом деле являюсь его младшим партнёром. Даю вам самое искреннее обещание беречь его. Я всегда буду рядом. А если мы окажемся в опасности, я сделаю всё, чтобы его защитить.
