Но магазин содержал всего одну пулю.
— Вперёд! — скомандовал Джонс, и мы вместе вскочили со стульев, пока шестеро головорезов пытались осмыслить происшедшее. С поразительной скоростью — я никак не мог предположить, что в нём столько энергии, — Джонс сделал фехтовальный выпад палкой, которая стрелять уже не могла, хлестнул ближайшего мучителя по лицу и рассёк ему нос — противник отлетел прочь, из носа брызнула кровь. Я схватил верёвку, которой меня собирались связать, потянул её к себе, а локтем ударил моего обидчика в горло — тот не смог защититься, потерял равновесие и с хрипом рухнул на колени.
Секунду казалось, что мы победили, и, несмотря на неравные шансы, нам удастся спастись бегством. Но это всего лишь взыграло воображение — я выдавал желаемое за действительное. Бойцов, не подвергшихся нашему бурному натиску, оставалось ещё четверо, двое из них достали револьверы. А пятый, которому досталось от Джонса, тоже был вооружён и вступать в переговоры явно не собирался. Они окружили нас и были готовы стрелять. Приблизиться к ним мы не могли. Сейчас они нас застрелят — и точка.
Тут погас свет.
Газовые лампы, висевшие гирляндами во всех направлениях, просто мигнули и потухли, будто их загасила мощная струя воздуха. Секунду назад мы были в ловушке, на пороге смерти. Теперь на нас обрушилась тьма — тьма всеохватная, абсолютная. В голове мелькнула мысль: может быть, я уже умер? Наверное, смерть человек воспринимает именно так? Но нет, я был жив, я дышал. И сердце колотилось — ещё как. Однако связь с внешним миром была полностью утрачена, я не видел даже собственных рук.
— Чейз!
Это был Джонс, он схватил меня за рукав и потянул вниз. Конечно же, он спас мне жизнь. Я упал на землю — и в этот миг бандиты Мортлейка открыли огонь. Я увидел вспышки — пули веером полетели над моей головой и плечами, дырявя стену у меня за спиной. Если бы я стоял — меня разорвало бы на части. А так я остался цел, слава богу, обошлось без рикошета.
— Сюда! — прошипел Джонс.
Он сидел рядом на четвереньках, всё ещё держа меня за руку, и теперь потащил за собой подальше от бандитов, от разложенных на столе орудий пыток — навстречу большой пустоте, в которую превратился весь наш мир. Раздался второй залп, но на сей раз пули пролетели дальше от нас, и с каждым дюймом наши шансы унести ноги повышались. Я что-то зацепил рукой. Это была стенка галереи, к которой мы стояли спиной, когда Деверо держал речь, — через эту галерею мы сюда и попали. Я поднялся и, прижав руки к кирпичной кладке, пошёл за Джонсом. Я всё равно ничего не видел. Но если идти вдоль стены, куда-то ведь она тебя выведет?
Увы. Не успели мы сделать и пару шагов, возникло жёлтое мерцание, оно расползлось по полу и осветило весь участок вокруг нас. Сердце моё замерло, я обернулся и увидел: Мортлейк распростёрся на земле, рядом с ним сидит бородач со сломанным носом — тот, что первым обратился к нам на кладбище. В руках — масляная лампа, которую ему каким-то образом удалось зажечь. Как мы ни старались, а оторваться от этой группы не смогли. По крайней мере, из поля их зрения выйти не успели. И теперь были у них как на ладони.
— Вон они! — крикнул бородач. — Убейте их!
Дула револьверов снова повернулись в нашу сторону. Стиснув зубы, я ждал конца.
Но смерть нашла не нас.
Что-то невидимое ударило бородача в голову. Череп его взорвался сбоку, и мозг красной жидкостью брызнул ему на плечо. Он шатнулся в сторону, продолжая держать масляную лампу, и по телам пятерых его сподвижников побежали исковерканные тени. Они не успели открыть огонь, а когда их товарищ с грохотом рухнул на пол, было уже поздно. Свет снова погас. В бородача кто-то выстрелил — но кто? И почему? Впрочем, искать ответы на эти вопросы нам было некогда. Тьма или свет — нам угрожает смертельная опасность, и мы почувствуем себя спокойно не раньше чем выберемся из подземелья на улицу.
Воспользовавшись суматохой у нас за спинами — наши обидчики пытались разобраться, что же произошло, — мы, прихрамывая, бросились наутёк. В мозгу боролись два противоречивых импульса. С одной стороны, хотелось удрать как можно быстрее, с другой — я боялся во что-нибудь врезаться, потому что ничего не видел, тьма вокруг была кромешной. Где-то рядом двигался Джонс, но далеко он или совсем близко, понять я не мог. Земля под ногами пошла чуть в гору — или это мне только показалось? А ведь это самое главное! Чем выше мы поднимаемся, тем быстрее окажемся на улице — а там мы в безопасности!
Вдруг ярдах в пятидесяти я увидел мерцающий свет — это кто-то зажёг свечу. Но кто? И как такое возможно? Пошатываясь, я остановился и позвал Джонса одним словом:
— Свет!
Крошечный маячок был прямо перед нами, явно призванный вызволить нас из беды. Оценить расстояние я не мог, я даже не понимал, где стою. Свечу, конечно, зажгли специально, чтобы нам помочь, но даже если это сделал сам дьявол, из чего нам было выбирать? С усилием прибавив ходу, мы побежали вперёд — где-то позади слышались шаги наших преследователей. Ещё один выстрел. Снова пуля отскочила от стены, и глаз мой ужалила кирпичная пыль. Я выругался. Тут возникло что-то ещё, пока на отдалении, но стремительно приближавшееся. Мощный звук, тяжёлое пыхтение, скрежет металла. Я уловил запах гари. Воздух вдруг потеплел и наполнился влагой.
На нас надвигался подземный паровоз, он ехал к Сноу-Хилл, станции, о которой говорил Деверо. Я его не видел, но с каждой секундой он ревел всё мощнее. Тьма пеленой застлала мне глаза — её надо обязательно сорвать! Меня охватил ужас: а если я забрёл на железнодорожные пути и увижу локомотив только когда он меня сметёт? Но вот он вынырнул из-за угла, я всё равно его не видел, но знал, что где-то совсем рядом — гигантская махина, и тут я попал в луч яркого света, все арки и сводчатый потолок возникли в каком-то фантастическом преломлении, будто это был не мясной рынок Лондона, а какое-то диковинное царство, населённое привидениями и монстрами.
Джонс стоял рядом, и мы оба знали: поезд выдал нас нашим преследователям. Он ехал в тоннеле, который был проложен параллельно нашему, один от другого отделяли какие-то арки и своды, и свет по мере его движения то вспыхивал, то исчезал, создавая удивительный эффект: любое движение раскладывалось на серию фотографий, такое можно увидеть на стробоскопическом аппарате в парке развлечений на Кони-Айленд. Над трубой паровоза клубился дым, цилиндры выплёвывали отработанный пар, и два облачка извивались и обнимали друг друга, будто любовники-призраки. Сам поезд тоже был порождением ада. Вот он уже совсем близко — какая жуть! Если считать, что мы в царстве зла, поезд вполне тянул на роль дракона.
Я оглянулся. Сердце замерло. Позади, но достаточно близко, стояли четверо, им удалось сократить расстояние между нами так быстро! Внезапный свет сыграл им на руку, и предоставленной возможностью они воспользовались. Через полминуты поезд промчится мимо. В свете его луча мы были им хорошо видны, и они легко могли нас прикончить. Они побежали вперёд, то видимые, то невидимки, сквозь чёрно-белый кошмар этого мира, в котором луч то и дело прорывался через дыры в кирпичной кладке, а испарения грозили удушить нас раз и навсегда.
