— Спорить не буду. — Сергей усмехнулся, вспомнив, как когда-то гонял его Рёрех, превращая мягкую податливую глину в материал, способный выдержать жар расплавленного металла. Больше двадцати лет минуло с тех пор. Выросли сыновья, давно превзошедшие отца в мастерстве оружного боя. И это было правильно и хорошо. Без силы не удержать ни власти, ни богатства. Да и не выжить. Замечательно, когда воин идет в сечу, абсолютно уверенный в своей неуязвимости. Сергей и в лучшие годы не рискнул бы идти в бой, усадив на своего коня такого вот мальчишку, как этот приемыш. А Артёму — легко. Хотя, будь на месте копченых «белая»- хузарская конница или эпилархия византийских катафрактариев, сын не стал бы рисковать. И это еще важнее умения драться. Сергей гордился тем, что научил своих сыновей мыслить. И проявлять разумную осторожность.
По крайней мере — старшего научил. Младший пока что безбашенный. Ничего, со временем успокоится.
— Как наш князь? — осторожно спросил Артём. — Переживает?
— Еще бы. Первая серьезная схватка со степняками — и такой конфуз.
— Ништо, — без улыбки произнес Артём. — Это ему не франкских бондов грабить. В следующий раз не Путяту, любимчика своего, над войском поставит, а меня.
— Дай-то Бог. С рассудком у Владимира вроде в порядке. Хотя иной раз кажется: то, что в штанах, для него главнее того, что на плечах. Киевские мужи, веришь, жен от него прячут. О девках и речи нет.
— Неужто силой берет?
— Нет, это уж совсем против Правды было бы. Сами тянутся. Знаешь ведь, как это бывает.
— А то, — сын ухмыльнулся в точности по-отцовски. Уж он-то знал.
— Но от нурманского воинства он, согласись, избавился ловко.
— Это ему повезло, — заметил Сергей. — Если бы ярда Торкеля не свалила горячка, вряд ли викинги ушли бы в Византию без оговоренной платы.
— Это Торкелю не повезло, — не согласился Артём. — Я говорил с ярдом Сигурдом. Тот сказал, что Владимир уже выделил ему удел на сиверской земле. Посадил бы ярла вместе с лучшими хирдманнами на землю — и все бы уладилось.
— Ты, сынок, плохо знаешь викингов, — покачал головой Сергей. — Нельзя усмирить волков, поселив их в овчарне.
— Не согласен. Возьми хоть того же Сигурда. Будь у меня такой сосед вместо древлянских язычников, я был бы только рад.
— Сравнил тоже! Сигурд Эйрикссон — благородной крови. Потомственный ярл. Пусть он лишился своей вотчины, но он — правитель, а не грабитель. А Торкель — «морской ярл». То есть просто разбойник.
— Пусть так, — согласился Артём. — Но я бы этого разбойника охотно сделал сотником в своей дружине. Воин он, каких поискать.
— А я бы не взял, — отрезал Сергей. — Воинов своих надо воспитывать, — он кивнул на задремавшего от сытости Гошку. — Таких вот. А чужак, он и есть чужак. Покупаешь задорого, а веры нет.
— Правильные слова, — согласился Артём. — Вот ты его и воспитаешь. Надо его, кстати, в род принять. По обычаю.
— То есть — по языческому обряду? — уточнил Сергей.
— По обычаю, — с нажимом произнес Артём, спокойно выдержав отцовский взгляд. — И сделать это лучше сейчас…
— …пока мама в отъезде, — подхватил Сергей.
— Именно так. Зачем ее огорчать?
Сладислава очень неодобрительно относилась ко всяким «бесовским» обрядам. Мужи сын прекрасно об этом знали. Но знали они и то, что без «бесовского» обряда мальчик будет считаться не свободным родовичем боярина Серегея, а всего лишь его челядином, которому цена — полгривны серебра, а путь в княжий Детинец такому напрочь закрыт.
Артём похлопал мальца по спине:
— Просыпайся, Годун. В баньку пойдем.
— В баньку? — Годун потянулся и зевнул. — Так вроде бы уже мылись с дороги.
— Мыться не будем, — сказал Артём. — Будем умирать.
— Умирать? — Мальчишка на мгновение напрягся, потемнел лицом… Потом сообразил и расплылся в улыбке. — Батюшка-князь…
— Батюшка твой — вот он, — Артём указал на отца. — А мне ты братом будешь. Младшим. — И чуть усмехнувшись: — Поскребышем.
— Не-а, — не согласился Гошка, улыбаясь во весь рот. — Я тогда тоже воеводой буду! Как ты! Еще и лучше!
— Мечтай, — посулил Артём. — Вот передумаем сейчас… — Увидев, как перепугался мальчишка, громко рассмеялся. — Кем будешь — от тебя зависит! Главное, род наш ты точно не опозоришь!
— Не опозорю, батюшка. — Гошка в пояс поклонился Сергею. — Хучь на куски меня режь и живьем ешь!
— Да тут и есть нечего, — усмехнулся Сергей. — Кости одни. Мы тебя сначала откормим.
Гошка смотрел на громадного боярина, разинув рот. Понимал, что тот шутит, но смеяться не хотелось. Такой громадный. Думал ли, что когда-нибудь будет у него такой отец?
Глава восемнадцатая
Киевский Детинец
НЕЛЕГКИЙ ТРУД ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ
— Всё у тебя неладно, — проворчал Сергей.
Славка потупился. Изобразил смущение. Хорошо хоть глаза спрятал: не видно веселых искорок, изобличавших отсутствие раскаяния.
— Что ты на него насел, — вступилась за младшего сына Сладислава. — Сам же всё знаешь.
— Всё? — Славка вскинул голову, глянул напряженно, куда только веселье подевалось?
«Испугался парень, — подумал Сергей. — Вот только — чего?»
— Купцы, что в том дворе были, поведали, — объяснила Сладислава. — Не забудь отдать виру в княжью казну!
— Уже отдал, — Сергей уловил в голосе сына заметное облегчение. — Всё-то ты знаешь, матушка.
«Что-то он скрывает, — озаботился Сергей. — Надо узнать, а то как бы худом не обернулось. Славка — тот еще авантюрист…»
— И что же князь? — спросила боярыня.
— Да ничего. На меня даже и не посмотрел — только на Рогнеду Роговолтовну.
— Неудивительно. Он ни одной девки не пропустит, а тут — жена-красавица.
— Красавица, — согласился Славка. И опустил глаза, чтоб не выдали.
— Кривичей этих, купцов, я задержаться попросил, — сказал Сергей. — Если всё же вздумает Владимир суд учинить, пусть и у нас видаки будут.
Чуть позже, когда они остались наедине, Сергей спросил напрямик:
— Ну-ка выкладывай, сынок, что тебя тревожит. Случилось что по дороге?
Славка замялся… Он был близок к тому, чтоб выложить отцу всё как есть… Тем более что знают о нем и Рогнеде уже не двое, а самое малое — четверо. А то и пятеро. Устах небось тоже догадывается… Устах!
— Я ж не рассказал тебе, батя, что с нами по дороге приключилось и кто с нами в Киев пришел! — воскликнул он.
Услыхав, что воевода полоцкий жив, Сергей так обрадовался, что все тревожные мысли из головы вылетели. Устах, друг старинный и верный, много лет назад принявший Сергея в варяжское братство, не раз прикрывавший спину, Устах, названый брат…
