Наташа(невероятно зло). А я, между прочим, не прошу вас вмешиваться!
Щеголеватый пожал плечами: ненормальные. И отошел.
Радио. Станция «Киевская».
Наташа. Пусти меня – я выйду.
Евдокимов. Я сказал: не выйдешь.
Наташа. А еще хорохорился: я вообще не ревную! Работа!.. А сам сидел весь красный, пятнами покрывался! Придумываешь ты из себя что-то, тоже сверхчеловек нашелся!.. Ну отпусти меня, ну я не хочу с тобой быть.
Евдокимов. Ну что ты… Ну не плачь… Не надо.
Наташа. А я не плачу.
Евдокимов. Ну, перестань, Наташка.
Наташа(сквозь слезы). А еще говорил… А сам…
Евдокимов. Ну, не плачь, милая.
Наташа. Я не плачу. А еще говорил: я твой друг… Какой ты мне друг, если ты так, с ходу поверил.
Евдокимов. Успокойся.
Наташа. Над другими смеешься. А сам смешнее всех. В миллион раз! Вот в миллион миллионов раз!
Евдокимов. Ты хочешь сказать, в миллиард?
Наташа. Все равно я с тобой не пойду никуда! И песня мне твоя не нужна. Ну пусти меня… Ну…
Евдокимов. Только ты не плачь.
Радио. Следующая станция «Добрынинская».
Наташа. Убери, пожалуйста, свои руки. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался… Интересно, когда я придумывала эту шутку… вот точно знала, что ты в нее поверишь! Боялась и знала!
Евдокимов. И ты ни с кем не целовалась?
Наташа(почти с радостью). Целовалась!
Евдокимов. Врешь.
Наташа. Клянусь!
Евдокимов. С кем?
Наташа. С летчиком!
Евдокимов. Зачем?
Наташа. Нужно было!
Евдокимов. Зачем нужно было?
Наташа. Этого ты не поймешь! За тысячу лет! Потому что ты эгоист! Понятно? Я его поцеловала… за то, что он человек Мы с ним два раза горели! Он – человек!.. И те, с кем мы горели, – тоже были люди! Я их привязала ремнями, и они сидели тихие, как огурчики! (В порыве уничтожения.) Все люди! Один ты эгоист! Отпусти меня!
Евдокимов. Нет. А я ремнями никогда не привязываюсь в самолетах. Ясно?
Наташа. Думаешь, смелый? Вот когда-нибудь тебя так шлепнет – ух! (Даже засмеялась от ярости.) Пусти!
Евдокимов. Ладно. Буду привязываться ремнями.
Наташа. Не смешно.
Евдокимов. Наташка, посмотри на меня.
Наташа. Не хочу я на тебя смотреть. И откуда ты такой появился?
Радио. Следующая станция – «Октябрьская»… Следующая станция – «Курская»… Следующая станция – «Комсомольская»…
Наташа(она немного отошла). Целое кругосветное путешествие.
Евдокимов. Может, выйдем?
Наташа(глядя на часы). Нет, почти ничего не осталось… Знаешь, я ужасно проголодалась от всех этих объяснений. Ненавижу объяснения…
Евдокимов. Ты хочешь уйти?
Наташа. Нет… У меня вчера была зарплата. Хочу пригласить любимого мужчину в ресторан.
Евдокимов. Спасибо.
Наташа. Хорошо быть мужчиной. Я бы, наверное, десять лет жизни отдала… чтобы быть мужчиной!
Аэропорт. Угол зала у окна. Здесь днем торговал буфет, но сейчас буфет закрыт. И оттого угол зала почти не освещен: он пуст и темен. Свет – только от фонаря из окна. Два пустых «стоячих» столика. Прислонясь к подоконнику, стоитНаташа, рядом у столика –Евдокимов. Методичный голос радиодиктора передает объявления.
– Вылет самолета, следующего рейсом пятьсот восемьдесят шесть, Москва-Хабаровск, задерживается на один час по техническим причинам. Прибывший рейсом шестьсот тринадцать Тбилиси – Москва пассажир Цихмиладзе! Просьба зайти в коммерческий склад… Пассажиры, вылетающие рейсом четыреста пятнадцать, Москва – Сочи, просьба пройти на посадку…
Наташа. Мне пора.
Евдокимов. Посмотреть, как ты будешь взлетать?
Наташа. Нет. Это будет не скоро…
Молчание.
Да, так и забыла рассказать… как я читала. Ты знаешь, я действительно очень мало читала. Я даже не думала… (Остановилась.)
Радио. Пассажиры, вылетающие рейсом Москва – Сочи, просьба пройти на посадку.
Наташа. Понимаешь, нам было очень легко… сначала… за это нужно расплачиваться. Дальше нам будет все тяжелее, тяжелее… потому что я хочу уважения. А я его, в общем, не заслужила… а я его хочу… потому что… ну я… я хорошо к тебе отношусь. Если бы я хуже относилась… я бы могла…
Молчание.
А сегодня я точно поняла… ты никогда не будешь… так ко мне относиться, как я хочу. Я всегда буду, в общем, чуть-чуть случайной…
Евдокимов. Ты дурочка… «в общем»…
Наташа. Ну вот, мы так все время: «Дурак, дурочка…» – и больше ничего не можем сказать.
Молчание.
А опыт… опасный?
Евдокимов. Чепуха. Прокрутим одну машину – и порядок.
Наташа. Я почему-то думала – опасный. Мне всегда лезут в голову какие-то глупые мысли…
Евдокимов. Когда ты вернешься, у нас как раз будет вечеринка… по случаю отъезда на «Альфу». Я тебя познакомлю с моими друзьями… Только не надо…
Наташа. Нет, нет, я не буду плакать. Я – все… Скажи только одну вещь: ну зачем я тебе нужна? Ведь тебе никто не нужен! Ты сам сильный!
Евдокимов(вытирая ей лицо). Ну что ты, Наташка.
Наташа. Молчи. Я все равно буду плакать, наверное… Просто есть дни, когда все время плачешь. Глаза на мокром месте.
Радио. Бортпроводницу Александрову Наталью Федоровну просят пройти к самолету.
Наташа. Дай я хоть немного попудрюсь. Что-то я вообще сегодня несдержанная. Опять погорела выдержка. (Вдруг.) Поцелуй меня… еще… еще, ладно?
Евдокимов(целует ее в мокрое лицо и шепчет). У тебя невероятные волосы. Я каждый раз удивляюсь, какие у тебя волосы.
Наташа. Тихо, Эла, тихо… На нас все время смотрят.
Евдокимов. Пусть смотрят. (Опять шепчет какую-то чепуху.) На нас целый день смотрят. На нас всю жизнь смотрят… У тебя абсолютно золотые волосы.
Наташа. Да, у меня лучшие волосы в СССР.
