Теперь их можно ласкать или обсуждать,
Как жратву в ресторане…
Бывшее «ты»
Моя любовь!
* * *
На следующий день. Ванная в его прежней квартире. В ванной Его жена, причесывается перед зеркалом. Дверь в ванную раскрыта, и рука Доктора тихонько и нежно ласкает ее лицо, и слышен голос Доктора, разговаривающего по телефону – со своей женой.
– Я на «Скорой»… Мне отсюда не очень ловко разговаривать, – выслушивает ответ, – Буду поздно… Не надо! Только фрукты, я и так прибавил! Никто не звонил? – выслушивает длиннейший ответ, – Я не могу больше разговаривать – я на «скорой»!.. Кстати, купил билеты на французский фестиваль. Целую.
Доктор, заглядывая в ванную: – Кстати, эти французские фильмы – такая муть!
– Я знаю, мне предлагали… Ты не видел мою сережку?
Доктор протягивает ей сережку.
– И как ты ее увидел?
Он, смеясь, целует ее.
– Ну да, опыт… И самое глупое, что он меня безумно любит, и это не дает мне покоя! Ты счастливый! Ты никого не любишь, и у тебя нет никаких обязательств, – она помедлила, ожидая возражений.
– Он очень болен, повторяю…
– Ты считаешь, что я должна ему позвонить?
– Это твоя обязанность сейчас – позвонить и помириться с ним.
– Но я не люблю его… Хотя, конечно, как только я подумаю… что он… где-то один… как собака… Боже мой… ну почему я не могу об этом не думать! И почему я не могу думать о себе! Почему все могут?!
Доктор целует ее в шею. Потом выходит из ванной, потом его рука протягивает телефон и закрывает дверь ванной. Жена медленно набирает номер, потом кладет трубку, вновь набирает.
Звонок в его комнате. Он поднял трубку:
– Алло…
– Здравствуй.
Он, почти страдальчески:
– Здравствуй.
– Ты хочешь показать, что ты не рад?
– Я ничего не хочу показать.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
Жена капризным, тонким «девичьим» голосом:
– Неправда! Тебе плохо сейчас. Я знаю, – нежно, – Плохо?
– Мне хорошо! Мне великолепно! Мне замечательно! Мне с рождения не было так хорошо! Поверь!
– Бог с тобою. Обещай только одно: если тебе станет плохо – ты сразу мне позвонишь: ночью, когда угодно! Обещай!
– Да! Да! Да! Я обещаю! Я все тебе обещаю. Только, – почти кричит, – не надо звонить!
– Хорошо, хорошо… Не буду звонить. Счастливо.
– Счастливо.
Он бросил трубку.
В ванной Жена распахивает дверь:
– Его страшно жаль.
Голова Доктора просовывается в ванную:
– В последнее время я его почти ненавидела… Но сейчас услышала его голос… несчастный голос… и все простила. Весь этот ужас последних лет… Неужели придется ехать к нему? Хотя, в конце концов, он не виноват, что я его разлюбила! Надо оставаться человеком!.. Обними меня… Ну почему я не могу как все? Как я тебя люблю. Знаешь, ты моя первая измена… то есть… первая, чтобы до греха… На секундочку… хоть на одну секундочку думай только обо мне, ладно? Какое счастье просто держать за руку. Я каждую твою клеточку сейчас чувствую… Я все понимаю, но крохотулечку – любишь? Ну, соври! Ладно?
– Люблю.
– Ты не соврал?
– Нет!
Она стоит в ванной и рука доктора ласкает ее лицо.
В его комнате Он молча лежит на кровати. На лестничной клетке этажом выше появляется Она. С телефоном в руке. Набирает номер. Звонок телефона в его комнате. Он не снимает трубку. Телефон звонит безостановочно. Он выдергивает шнур телефона… Тишина.
На другой день на лестничной клетке снова появляется Она с телефоном, набирает… Он долго слушает звонок, потом, вздохнув, берет трубку, но тотчас, в панике Она разъединяет телефон… И снова набирает номер.
– Алло…
Она молчит.
– Алло! – зло, – Алло!
– Это я.
Он безумно обрадовавшись:
– А-а! Здравствуйте-здравствуйте!
– Я вам названивала все эти дни.
– Я уезжал.
– Вы были дома все эти дни, но не подходили.
Он засмеялся: – Как узнали?
– У меня есть теория: обычно проходишь мимо других нормально. Это значит, ты уносишь с собой свое изображение – оно скользит по другим, не больше. Но иногда ты отражаешься в ком-нибудь, как в зеркале. Это опасно. Начинаешь тотчас погружаться в этого человека. Это значит, ты чувствуешь все, что чувствует он. Например, я по-разному чувствую себя, когда этот человек дома, когда его нет и когда он уехал из города. Начинаешь ощущать даже его мысли. Но это приводит к страшной путанице: он ведь не знает, что ты все о нем знаешь.
– Где вы сейчас?
– Сейчас я могу… возникнуть из пространства… Я в некотором роде Карлсон – «привидение жуткое, но симпатичное».
Гудки. Она медленно спускается к его квартире.
Он вскакивает, лихорадочно начинает убираться, потом приносит стакан воды, надевает пиджак, снова снимает. Звонок в дверь. Он открывает, входит Она.
– Откуда вы звонили?!
Она изумленно:
– Жаль Вы не можете поверить, что я действительно – из пространства. Я зазевалась – и передо мной тотчас возник ваш дом. Он стоял на солнцепеке, весь багровый, и я чуть не разбилась об него. Я хочу пить.
– Я приготовил. – Протягивает стакан воды.
Она агрессивно:
– Как молочко в блюдечке для кошки! – пьет, – Послушайте, как умиленно вы на меня смотрите, ну точно как на котенка. А чувствуете вы наверняка совсем другое… но просто так безопасней, да? Так положено смотреть, да?
Он молчит.
Послушайте… а вы несвободный человек, да? Вы, как они, – любите все, что положено.
– Например?
– В прошлый раз я хотела рассказать о себе ужасную вещь… Вы запомнили?
– Да.
– Еще бы! Если бы я хотела рассказать о себе замечательную вещь… ни за что не запомнили бы!.. Хорошо, я расскажу. Но с условием: я – о себе, а вы – о себе.
– Не сумею. Когда я рассказываю о себе ужасные вещи – они выглядят очень милыми.
– Это и есть первый признак несвободы!.. Свободный человек может рассказать о себе такое!.. Опасно заставлять рассказывать о себе свободного человека!
Звонок. Он не берет трубку.
– Странно, я тут, а телефон звонит.
– Это вы звонили весь вчерашний день?!
