Крейсер вновь содрогнулся, по переборкам прошел тяжкий металлический стон, корпус корабля накренился в противоположную сторону, и энсин снова вкатился в каюту.
Алексей покрепче ухватился одной рукой за поручень, уперся ногой в переборку и, откинувшись назад, поймал фортана за щиколотку.
– Цел?
– Порядок.
Алексей помог Нокуару добраться до стола, и тот обеими руками ухватился за ножку.
– Что происходит?
– Не знаю… Если бы мы находились не в гиперспейсе…
Корабль качнулся с одного борта на другой, как будто перевалил через широкую волну, и гравикомпенсаторы стабилизировали привычное положение. Пол вновь стал низом, а потолок – верхом.
– Если бы мы находились в нормальном пространстве, я бы тоже сказал, что нас атакуют.
Но какой идиот мог атаковать флагманский крейсер, следующий в сопровождении двух десятков боевых кораблей, в гиперспейсе, где невозможно выставить защитное поле? Это ведь означало и самому подставиться под ответный удар.
Корпус корабля вновь дважды содрогнулся. По переборкам прокатился теперь уже не стон, а жуткий скрежет рвущегося метала. Крейсер «упал» на левый борт. Алексей повис, держась руками за поручень, а Нокуар – за ножки стола.
– Проклятье! Нас на самом деле атакуют!
– Это невозможно…
– Скажи это тем, кто бьет по нам прямой наводкой!
Словно вторя ему, заработал звуковой сигнал тревоги. На стенах и потолке появилась информационная надпись: «Боевая тревога! Боевая тревога! Всем членам экипажа занять места согласно штатному расписанию «Три-А»!»
– Корабельный биом! – вслух скомандовал Алексей.
Биом транслировал ту же информацию, дополненную персональным сообщением: «Старший врач Алексей Бузин. Согласно штатному расписанию «Три-А» ваше место в медицинском отсеке».
– Мог бы догадаться…
– С кем ты развариваешь?
– С биомом.
– Вслух?
– Дурная привычка. Никак не могу избавиться…
Корабль качнулся в сторону левого борта, как будто гравикомпенсаторы пытались восстановить нормальное положение. Но, видимо, повреждения были слишком серьезные – крейсер так и остался «лежать» на правом борту.
«Внимание! До тех пор пока не удастся восстановить стабильную работу гравикомпенсаторов, сила гравитации будет понижена до 0,2 g!»
– Степень угрозы?
«Высокая».
– Сколько кораблей нас атакует?
«Не определено».
– Класс атакующих кораблей?
«Не определено».
– Принадлежность?
«Не определено».
Алексей бросил непонимающий взгляд на Нокуара, просматривающего ту же информацию в биоме.
– Слушай, может быть, я чего-то не понимаю? Может быть, у вас считается нормальным скрывать информацию от экипажа…
– Нет, – мотнул головой Нокуар. – Это ненормально.
– Но класс и принадлежность любого корабля определяются автоматически, как только он попадает в зону захвата визоров…
Послышались приглушенные ухающие звуки. Судя по тому, как звуки накладывались друг на друга, будто эхо, догоняющее само себя в узком ущелье, заработали сразу три, а то и четыре батареи палубных орудий, как будто эскадру атаковали небольшие боевые корабли класса «штурмовик». А если судить по тому, с какой частотой и непрерывностью молотили импульсные энергоразрядники, они вели не прицельный огонь, а лупили наугад, чтобы только не позволить противнику приблизиться. Атака штурмовиков была бы вполне уместна в ситуации, когда оказавшийся под ударом корабль был лишен защитного поля – попасть из палубного орудия в крошечный истребитель – задача непростая. Но только если бы дело происходило в нормальном пространстве. Поставить на штурмовик двигатели Хайма-Дрёшера было технически невозможно. Поэтому, едва покинув борт корабля-носителя, штурмовик оказался бы выброшен из гиперспейса. Причем после такого жесткого выброса от него мало что осталось бы – пройдя без всякой защиты через несколько измерений, штурмовик несколько раз был бы вывернут наизнанку. А если у большого корабля окажется выведен из строя двигатель Хайма-Дрёшера… Короче, начать активные боевые действия в гиперспейсе мог только полный идиот. Или – самоубийца. Что, в общем, не большая разница.
Почувствовав, как ослабла нагрузка на руки, которыми он держался за поручень, Алексей качнул ногами и мягко, плавно спрыгнул на превратившуюся в пол переборку. Сила тяжести в 0,2 g позволяла быстро передвигаться по корабельным коридорам, перехватывая руками поручни и отталкиваясь от «пола» ногами. Для этого требовался лишь незначительный навык. А пристегнувшись страховочными ремнем к креслу, можно было вполне комфортно чувствовать себя за пультом управления или за системой наведения, не думая о том, что ты как бы лежишь на боку.
– Тебе где следует быть? – спросил Алексей у все еще висящего на ножке стола Нокуара.
– Рядом с тобой, – ответил тот.
– Я иду в медотсек.
– Не забудь.
Энсин указал на стену, которая сейчас была потолком. Рядом со столом горел крошечный красный знак – морда франа с оскаленными зубами.
Франы – мелкие животные, внешним видом и повадками похожие на крыс. Фортаны почитали франов за их независимость и боевой дух. Франы являлись героями многих фортанских легенд. Им даже посвящали стихи. Для того чтобы понять это, наверное, нужно было родиться фортаном. Алексею же было довольно знать, что оскаленная морда франа указывает на место, где хранится оружие.
Присев, Алексей коснулся кончиками пальцев «пола», затем резко выпрямил ноги, взлетел высоко вверх, к самому «потолку», и коснулся указательным пальцем носа франа.
Глава 17
В ячейке, на которой был нарисован фран, находился пояс самозащиты. Будучи надет и активирован через ДНК-регистратор, пояс покрывал тончайшим слоем легкой наноброни грудь, спину, руки до локтей, ноги до колен и голову. Из средств самозащиты на поясе имелись две кобуры с дистанционным шокером и травматическим пистолетом, три нелетальные гранаты и, что Алексею понравилось больше всего, отличный нож с двенадцатисантиметровым лезвием из зиракской стали с тиолевой присадкой. Лезвие из зиракской стали было настолько гибким, что ножнами для него служил сам пояс. Но стоило только выдернуть нож из ножен и сжать рукоятку в руке, как лезвие становилось крепким, как алмаз. Нажатием на ограничитель можно было зафиксировать нож в жестком положении. Но умение управлять степенью гибкости лезвия в зависимости от того, насколько крепко сжата рукоятка, давало мастеру ножа колоссальное преимущество в рукопашном бою. Алексей не был мастером ножа, ему лишь доводилось видеть, как владеют ножами из зиракской стали истинные мастера, и все же ему было приятно, что в его стандартном комплекте самозащиты оказался такой нож. Это означало, что к нему относились с уважением. Потому что, окажись он настоящим мастером ножа, он бы обиделся, если бы ему предложили другой нож. В то же самое время это означало, что и ожидания на него возлагались немалые. И их следовало оправдать.
