– Ногами, – ответил Арчи.
– Не спеши, – придержал я его. – Не пойму, здесь что, всех кроликов истребили?
– Ну да, этих истребишь!
– Та-ак, опять эксперименты с родительской психикой?
Он непонимающе посмотрел на меня, на Лыкова. Я спросил у Арчи, знают ли учителя и родители, куда он собирается? «Так я же старшеклассник, – ответил Арчи. – Что же они, будут за мной с платком носовым бегать?» Я начал сердиться и попросил, чтобы он провел меня к отцу или в школьный ярус. Арчи немного растерялся, потом хлопнул себя по лбу и извинился. Он забыл, что меня здесь не было несколько лет. Маленьких – да, одних в лес не пускают, но старшеклассники могут ходить, конечно, вдвоем, в одиночку не всякий решится. А если втроем, так можно еще кого-нибудь из младших классов взять, приучать постепенно. Они сегодня как раз втроем идут.
– Извини, что вмешиваюсь в ваш разговор, – сказал вдруг Кузьма. – Вам какое разрешают оружие брать? «Лейки»?
– «Лейки» – старье, – объяснил Арчи. – Сейчас «гранды» у спасателей. «Гранд» – это машина! Только кто же нам даст боевое оружие? Мы его только в инфоре и видели.
– Ну а если кролики на вас, упаси боже, нападут, – продолжал Кузьма, странно поглядывая на подростка, – вы их носовыми платками отгонять будете? Кыш-кыш?!
– Почему платками? – удивился Арчи. – А это на что?
С этими словами он вынул из оттопыренного кармана куртки металлический, тускло поблескивающий шар, усеянный шипами. Шар был на крепкой стальной цепочке, заканчивающейся браслетом.
– Э-э… – протянул Кузьма.
– Это брызгалка, – объяснил Арчи. – Когда кролик на тебя летит, надо присесть и брызгалкой по носу. Он сразу лапы кверху. Теперь они хитрые стали, от нас бегают, боятся.
– Ну а если не попадешь по носу? – спросил я.
– Так он сверху проскочит. Пока развернется, пока снова прыгнет, сто раз его достанешь. Сзади они тоже слабые. Они только на полянах прыгучие, а в чаще не полезут. Ох, мне пора!
И убежал. Кузьма цокнул языком и сказал:
– Что же ты меня пугал кроликами? На них школьники с кистенями ходят.
– С чем?
– Ну, с этими, на цепке.
– Не понимаю, – признался я. – Может, пошутил парень?
– Шуточки у вас, – недоверчиво прищурился Лыков.
До шлюзов мы шли молча. У любого старожила упоминание о джунглях вызывало легкую, но вполне уместную дрожь в коленях. В памяти еще свежо избиение зубастых туш, когда я и Прокеш разыскивали Арчи с дружком. Что здесь могло так быстро измениться? Может, кролики присмирели?
У шлюзовой Лыков постоял, помолчал, затем спросил, когда мы с Валентиной начнем свой обход и надо ли ему присутствовать.
– Тебе-то зачем? – удивился я.
– Ну, может, надо при свидетеле?
– А-а, – понял я, – нет, все в порядке. Я и она. Только.
– Ничего не понимаю! Вот человек умер, а никто не спешит о его смерти сообщать. А тут развод – и на тебе! Всех знакомых обойти, всем рассказать, всех выслушать. Личное ведь дело!
– Как это – личное? – возразил я. – Вот умереть – личное. А если распадается семья – ох, не личное. Приятного мало, наслушаешься всякого, и жалеть будут очень, это хуже всего. Хорошо, у нас еще здесь знакомых много, брачный сертификат быстро элиминируют. К посторонним неприятно обращаться, рассказывать, объяснять. Да еще не всякий согласие дает. Выслушает и не даст.
– Д-да, – протянул Лыков, – всем миром, значит, решаете.
Кто-то хлопнул меня по плечу со словами: «Привет, Арам!»
В желтом комбинезоне с квадратной блок-сумкой монтажника через плечо Михаил Танеев возвышался надо мной могучей громадой. После рукопожатий он спросил, надолго ли я сюда, а если надолго, то не пойду ли к нему в бригаду – людей не хватает, шлют сюда недоучившихся энтузиастов, и возись с ними!
– Вы тоже к нам? – спросил он Лыкова.
Кузьма медленно покачал головой. Он смотрел на Танеева с уважительным любопытством. В пути я успел порассказать Лыкову о моей жизни здесь, на Красной. Рассказы были посвящены в основном приключениям и происшествиям на монтаже. О Мише Танееве можно было сложить видеофильм, и не один! Как-то из-за сейсма обрушилась башня недостроенного синтезатора и погребла под обломками манипуляторы Валлона вместе с Валлоном. Танеев, не успевший после смены уйти домой, в одиночку продрался один через костоломные нагромождения эмалитовых плит. Вытащил из раздавленного манипулятора Валлона и успел выбраться с ним на поверхность за несколько минут до второго сейсма, окончательно добившего стены синтезатора. Потом заново возводили девяностометровые стены, разгребали мусор. Чуть не сорвали пуск, но все же успели к сроку.
– Как сын? – спросил я Мишу.
– Уровень! – ответил он и показал большой палец. – У Митьки математика хорошо идет, если б не жена, давно бы отправил на Зеленую на перетест. Он на третий разряд спокойно вытянет. А у вас все по-прежнему? – осторожно спросил он.
Я пожал плечами.
– Мы к вам на днях зайдем с Валентиной.
Танеев помрачнел, положил тяжелую ладонь мне на плечо.
– Значит, все-таки решили! Смотрите. Поговорим, может, еще передумаете. Андрэ хорошо бы позвать. Или сами к нему зайдете?
– При чем здесь Валлон? – удивился я.
– Ну, не знаю, – почему-то смутился Танеев. – Он выдвигает себя в управители. Толковый мужик. Впрочем, тебе виднее.
Забавное зрелище – смущенный Михаил. Насколько я помню, он смущался, только когда его сын устраивал в учебных ярусах очередную каверзу.
– Слушай, – перебил я бормотание Танеева, – я тут Арчи Драйдена видел, так он в джунгли собрался. Не с твоим случайно?
– Может, и с моим, – спокойно отозвался Танеев.
Вот так-так! Времена быстро меняются.
– А что, кроликов укротили?
– Кролики – ерунда! – махнул рукой Танеев. – Это мы от них бегали, а сейчас они от ребятни спасаются. Как ввели в школе естественное воспитание, так никто теперь и не дрожит над ними.
– Естественное воспитание? – спросил Лыков.
– Так называют. Ну, мне пора! А вы куда? Если не заняты, приходите к нам на площадку, сорок девятый квадрат.
Танеев скрылся в шлюзовой.
Из коридора в зал пошли один за другим монтажники: менялась смена. Стало тесно. Мы с Лыковым отошли в сторону.
– Ну что же, пошли на площадку? – спросил Лыков. – Покажешь, где тут сорок девятый квадрат. От кроликов защитишь. У меня, понимаешь, нет, хм, естественного воспитания.
– У меня, знаешь, с ним тоже… – Я пошевелил пальцами, а потом сообразил, что повторил жест Прокеша.
Мы пристроились к колонне грузовых колесников, идущих на сорок девятый. Водитель головной машины выехал на просеку, скоординировал ведомые и развернулся в кресле к нам, время от времени поглядывая на трассу. Приняв меня за свежего освоенца, со вкусом стал навешивать дежурные истории. Я слушал его с большим интересом – репертуар значительно обновился. Историю о Сумасшедшем Женихе я, к примеру, в этом варианте не слышал, а про Трех Освоенцев вообще узнал впервые. Кузьма минут десять воспринимал эту жуть всерьез и охал, потом уставился на водителя, крякнул и отвернулся к окну разглядывать джунгли.
