Человек – это голое, слабое, медлительное существо, которое
благополучно родит лишь при достойном вспоможении, не имеет ни рогов, ни
когтей, ни ночного зрения, зубы которого служат лишь эстетической функции, а
амбиции, при всем этом, льются через край. Вот такого «достойного» персонажа
защищает наш инстинкт самосохранения.
Инстинкт не «основа», не опора поведения, а источник
энергии, питающий поведение. Поэтому он не предрешает характера поведения, а
лишь силу его.
А. А.Ухтомский
Если же учесть те трудности, которые пришлось пережить
человеку, столкнувшемуся с ледниковым периодом и прочими климатическими
факторами, учесть то, каких естественных врагов ему пришлось низвести до
полного уничтожения, осознать, наконец, каких высот достиг человек в процессе
своего эволюционного развития, то становится вполне очевидным: наш инстинкт
самосохранения – исключительная в своем роде штука! И вот эта штука, будь она
неладна, этот трудяга, этот борец с титулом чемпиона мира оказался теперь без
работы! Куда силищу-то девать?!
Наш разум возник в процессе эволюции в качестве
приспособительного инструмента, как плавники у рыб или лапы-лопаты у крота. Но
так иногда бывает с эволюционно выработанными признаками: хотели как лучше…
Павлин со своим шикарным хвостом – аналогичный, по сути, пример: его шикарный
хвост прекрасно выполняет роль привлечения самки, но делает эту птицу тяжелой
на подъем, так что лучшей добычи для его естественных врагов и придумать
трудно! С человеческим разумом произошло то же самое.
Революционная ситуация
Инстинкт самосохранения человека остался безработным, а
благодаря Карлу Марксу известно: хуже нет в природе явления, чем
социально-неблагополучный и делом не занятый пролетариат. Теперь мы держим в
руке гранату: чека у нее выдернута, а бросить некуда, только если вместе
взорваться. Напряжение внутри человека возникает исключительное! И реализуется
это напряжение приступами тревоги, конкретными страхами или хроническим
психоэмоциональным напряжением (последнее проявляется беспокойством,
суетливостью, нарушениями сна, снижением аппетита и т.п. неприятностями).
Положим, что все эти страхи мнимые, но если уж они забрались
в область сновидений, то ясно, что и в реальной жизни имеется какая-нибудь
отрава. Если человеку жить хорошо, то, как бы он ни притворялся, что жить ему
худо, – сны его будут веселые и легкие. Если жить человеку худо, то, как
бы он ни разыгрывал из себя удовлетворенную невинность, – сны у него будут
тяжелые и печальные.
М. Е. Салтыков-Щедрин
Чем именно наша тревога будет проявляться – принципиального
значения не имеет. Важно, что внутри нас – пекло, бой кровавый, а покой нам даже
не снится, потому что или сна нет, или же в снах такое, что на бодрствующую
голову лучше и не вспоминать. Что со всем этим делать? Куда истратить все это
избыточное напряжение? Кончилась война, все хорошо, да одно плохо – врага нет!
Нет, но мы находим, например, болезни, жизненные невзгоды и т.д. Мы начинаем
бояться за свое здоровье и, несмотря на резолюции врачей о зачислении нас в
отряд космонавтов, в мыслях своих умираем каждый день. Мы можем бояться, что не
справимся с работой и нас уволят.
Нам кажется, что мы никому не нравимся, никому не нужны, что
супруг (супруга) изменит, или бросит, или того хуже – крест на всю жизнь. Мы
опасаемся, что на нас нападут, ограбят, изнасилуют, что квартира наша сгорит
или же мы сами в катастрофу (автомобильную или авиационную) попадем, что кирпич
на голову упадет или сосулька. Еще можно бояться, что ребенок наш в университет
не поступит, что в армии его убьют, а вне армии он однозначно наркоманом
станет. Круг замкнулся…
Короче говоря, за «врагом», при наших-то способностях и
воображении, дело не станет. Да, больна головушка, нечего сказать! Сознание
порядка навести во всем этом хаосе не может, а инстинкт самосохранения жаждет
войны, жаждет крови. В результате налицо революционная ситуация: «верхи не
могут, низы – не хотят».
Мирный военный атом
Вариантов, куда можно пристроить тревогу, неисчислимое
множество – один другого хуже. А ведь мы даже не осознаем стоящую перед нами
проблему! Если бы мы понимали, что не занятый делом инстинкт самосохранения
станет баснословным источником безумной энергии, то, возможно, смогли бы
превратить его в «мирный атом», использовать на благо собственного отдельно
взятого существования – конструктивно и экономически выгодно. Однако такие
здравые мысли нам в голову не приходят, а потому из потенциально «мирного» этот
«атом» становится «военным».
Вы не знаете собственного разума.
Джонатан Свифт
Энергия есть, повод для тревог сознание подыщет, так что
можно переживать, мучиться и приводить себя в состояние, близкое к полной
невменяемости. Что нам с этой своей энергией, этим своим добром немыслимым
делать? Ни малейшего представления на сей счет у нас нет. А энергия, знаете ли,
как и вода, всегда себе дорогу найдет. Руководствуясь прежними своими
установками – соображениями выживания, мы автоматически будем выискивать
всяческие угрозы и опасности, даже если на самом-то деле их нет.
И вот парадокс! Вроде бы все у нас хорошо, все продумано,
все устроено, и нет никаких оснований в панику впадать да смуту сеять, но
оказывается, что как раз из-за того, что все продумано и устроено, нам и
тревожно! Впрочем, чтобы все это понять, увидеть, осознать, принять к сведению
и работать, нужно обладать способностью к нелогичному мышлению, но мы-то с вами
«последовательны и логичны». Что ж, придется заплатить и за это.
Понять этот парадокс (если, конечно, не отяготиться
специальными знаниями) невозможно, ведь мы как раз ради избавления от тревоги
все это продумывали и устраивали, что у нас продумано и устроено. Как же может
такое быть, что именно все это нас и погубило? А вот оказывается – может, да
еще как!
Насколько мы сознательны?
Представьте, что вы согласились участвовать в научном
эксперименте, цель которого, по утверждениям его устроителей, состоит в том,
чтобы тренировать память некоего третьего лица. Ваша задача проста: нажимать на
рубильник, чтобы это третье лицо, допустив ошибку, получило удар электрическим
током. Этому субъекту будет конечно больно, но все это нужно для целей
эксперимента. В процессе работы сила удара электрического тока будет
увеличиваться: первый удар составит 15 вольт, а последний, если его заслужит
подопытный, – 450 (очень сильный разряд).
Итак, эксперимент начался. Вы сидите за пультом с
рубильниками, а за стеклом прямо перед вами на своеобразном электрическом стуле
сидит некий человек, которому надлежит потренировать свою память. Он получает
задания, выполняет их и время от времени делает ошибки. Вы под руководством
экспериментатора нажимаете на соответствующий рубильник. На пятом ударе током
(75 вольт) подопытный начинает охать и стонать от боли, а при ударе в 150 вольт
– умолять остановить эксперимент. Когда вы нажимаете на рубильник 180 вольт,
подопытный кричит, что он больше не в состоянии терпеть боль. Потом несчастный
будет молить о пощаде, кричать, что его сердце заходится и он сейчас умрет. Еще
чуть позже он будет просто биться головой о стену, а потом, при
последовательном усилении электрического разряда, упадет с кресла и затихнет.
Однако и сейчас руководитель эксперимента скажет вам: «Он не дает правильного
ответа, вы должны нажать на следующий рубильник!».
