Гнев – это «нападение», так что кроме собственно
эмоциональных реакций он сопровождается специфическим состоянием тела:
нарастает мышечное напряжение, учащается сердцебиение, повышается артериальное
давление. Все эти телесные проявления необходимы для осуществления вашего
гнева, однако же если вы подавляете возможные «неприличные» реакции, то ваше
телесное состояние оказывается фактически единственным способом разрядки.
На уровне подсознания происходит переключение с
психологической части эмоции на телесную ее часть. То есть вся сила вашего
раздражения переходит внутрь, в организм, а сознание, вполне вероятно, не
заметит не только этого переключения, но даже и того, что вы испытали гнев. Не
случайно специальными исследованиями было показано, что люди, страдающие
гипертонией, внешне, как правило, очень обходительные и милые, но на самом деле
они испытывают зачастую сильнейшие чувства гнева и раздражения, чего, впрочем,
не только не проявляют, но часто и не осознают.
Современный цивилизованный человек путем работы над собой
приучается скрывать свои мышечные рефлексы, и только изменение сердечной
деятельности все еще может нам указать на его переживания. Таким образом,
сердце было и осталось органом чувств, тонко указывающим наше субъективное
состояние и всегда его изобличающим.
И. П. Павлов
Для доказательства этого феномена Ю. М. Репин и В. Г.
Старцев провели очень интересный, хотя и не самый гуманный эксперимент на
обезьянах в знаменитом Сухумском обезьяннике. У обезьян, хотя они ближайшие
наши родственники, человеческого сознания нет, не знают они и человеческих
правил приличия, поэтому если у них возникает гнев, то они его и проявляют
соответствующим образом – нападая на обидчика.
Эти же два исследователя сделали так, чтобы обезьяны
подвергались разнообразным раздражающим воздействиям, но не могли проявить свои
эмоции – для этого их просто связывали. То есть с помощью такого нехитрого
способа обезьян временно сделали людьми, которые раздражение испытывают, но
проявлять его не проявляют – сдерживают себя. Что же случилось с этими
несчастными мартышками? Уже через несколько недель после подобной экзекуции у
всех подопытных животных развилась гипертония, а также нарушился жировой обмен,
что выразилось в развитии атеросклероза и ожирения.
Почему у обезьянок развились атеросклероз и ожирение – тоже
понятно, ведь жир – это запасы энергии. Вследствие хронического стресса обменные
процессы усиливаются, а поскольку проявить свой гнев обезьянки не могли, то
возросшие объемы жира не утилизировались, а накапливались. Животные,
подвергавшиеся во время описанного эксперимента стрессу, естественным образом
испытывали целый спектр негативных эмоциональных реакций (прежде всего –
гнева), но не имели возможности эти состояния выразить, таким образом они
оказывались в положении человека, вынужденного постоянно контролировать свои
эмоциональные реакции. Как и у человека в такой ситуации, у них стала
развиваться гипертония, а за ней и атеросклероз.
В другом эксперименте самку гиббона отделили от ее самца и
поместили в соседнюю клетку с другим половозрелым самцом этого вида.
Догадываетесь, чем дело кончилось? Да, именно так: у самца, разлученного с
подругой, наблюдавшего за тем, как она теперь совокупляется с другим самцом,
быстро развилась гипертония… Гнев, который не находил для себя выхода в виде
соответствующих агрессивных действий, нашел его, углубившись в организм
несчастного гиббона.
Эмоции – сама наша жизнь, это собственно язык организма; они
модифицируют основное возбуждение в соответствии с ситуацией, в которой нужно
действовать.
Фредерик Пёрлз
Что ж, можно думать, что ты не страдаешь от невроза, но в
этом случае придется пострадать твоему организму. Если же ты понимаешь, что в
этом мире все связано, и тело твое не живет отдельно от психического аппарата,
то, верно, позаботишься о том, чтобы избавить себя от невротических состояний.
Клинический опыт свидетельствует со всей очевидностью:
одними таблетками (гипотензивными средствами) победить гипертонию нельзя,
придется еще и с психотерапевтом позаниматься, и лучше раньше, чем позже, пока
телесная болезнь не зажила своей собственной жизнью, приближая нас к финалу
нашей.
Не нужно себя насиловать!
Человек, по сути, оказался между молотом и наковальней: не
раздражаться он не умеет, а раздражаться нельзя. Если же подавлять раздражение,
то придется мириться с гипертонией, атеросклерозом, ожирением, ишемической
болезнью сердца, инфарктом, инсультом. Что же делать?..
Правило первое, причем раз и навсегда: насиловать себя
нельзя, это вредно для здоровья. Если что-то надо сделать, это надо сделать, но
насиловать себя – это чистой воды безрассудство! Необходимо, прежде всего,
разобраться: а почему это надо сделать и кому это надо.
Вот, например, нам не следует раздражаться на родственников.
Почему? Потому что это приведет к ряду неблагоприятных последствий: они, т.е.
наши родственники, во-первых, расстроятся, во-вторых, сами будут раздражены,
в-третьих, нас не услышат (хотя мы и будем кричать в своем раздражении),
в-четвертых, воз ни на йоту не сдвинется с места.
Следовательно, нам действительно не нужно раздражаться, не
нужно, потому что бессмысленно. Иными словами, нам от нашего раздражения никакого
проку, более того – сплошные убытки! Поэтому не раздражаться – это именно нам
нужно, нам, а не кому-нибудь, мы в этом сами и заинтересованы.
Побороть дурные привычки легче сегодня, чем завтра.
Конфуций
Итак, если мы поняли, что нам что-то нужно, то очевидно, что
речь должна идти уже не о каком-то там подавлении и сдерживании собственных
эмоций, а о сознательной, осмысленной выработке новых форм поведения, новых
привычек вести себя в прежних, раздражавших нас до сих пор обстоятельствах.
Привычка – вещь особенная. Если я привык раздражаться в
ответ на какие-нибудь действия или поступки своих близких, то я буду
раздражаться в этих ситуациях автоматически. Но в этом случае я уже абсолютно
себе не принадлежу, а это, согласитесь, весьма неприятно! Таким образом,
выясняется, что насиловать себя у меня нет никаких оснований, нужно просто
увидеть, что мое раздражение бессмысленно, с одной стороны, и вредно для меня
самого, – с другой.
Что ж, теперь нам известно все, что нужно знать прежде,
нежели мы решим изменить свое поведения в ситуациях, традиционно вызывающих у
нас раздражение. Во-первых, мы знаем, что раздражаемся мы по привычке, а потому
раздражаемся не мы сами, а, строго говоря, наша привычка. Во-вторых, понятно,
что раздражение – дело затратное, бессмысленное (т.е. неэффективное),
неприятное и, главное, влечет за собой последствия, которые нам не нужны ни под
каким соусом.
И вот теперь, увлеченные этими знаниями, мы сталкиваемся с
ситуацией, которая обычно вызывает у нас раздражение. Например, автобус сначала
не приходит, потом приходит, но переполненным, а потому войти в него нет
никакой возможности. Другой пример: дети наши не сделали уроки вовремя,
разбросали свои вещи и выступили, ко всему прочему, с каким-то очередным
ультиматумом. Третий пример: на работе дел невпроворот, а наши дорогие
сотрудники решили выйти на восьмичасовой перекур (несмотря на все законы,
принятые на этот счет Государственной Думой). Так что, будем раздражаться? Это
ведь так естественно, так привычно!
