— Их целая дюжина, говорите? — усмехнулся Род сэру Марису краешком губ. — Всего дюжина для того, чтобы убить Логира? Любезный сэр Марис, в своем ли вы уме?
Окаменевшая маска на лице Логира дала трещину. Он озадаченно взглянул на Рода.
А Род спешился и шагнул к мосту.
— Сэр Марис, сэр Марис, — укоризненно качая головой, произнес он. — Любезный сэр Марис, это ведь подумать только… — Тут он резко обернулся и громко крикнул: — Поворачивайте и скачите отсюда! Мигом!
Сэр Марис и его подчиненные оторопели, раззявили рты, а Большой Том и герцог живо поворотили коней и поскакали прочь. Мгновение спустя на то место, где только что стояли лошади, упали стрелы арбалетчиков.
Только один из стрелков оказался проворнее своих товарищей: его стрела ударилась о круп Векса и, отскочив, упала в реку.
На миг наступила сдавленная тишина, затем лучники испуганно зашептались, по их рядам прокатился ропот:
— Колдовская лошадь! На ней заклятье!
— Следы заметай, Веке, — еле слышно распорядился Род, и его огромный черный скакун встал на дыбы, яростно взбил воздух копытами, развернулся и в одно мгновение исчез в ночном мраке. Вдали стих цокот его могучих копыт.
Род мрачно усмехнулся. Он знал, что след, оставленный Вексом, так перепутается со следами коней герцога и Большого Тома, что даже самый лучший повар, искушенный в приготовлении спагетти, эти следы не распутает.
Род поднял глаза к небу. В свете факелов разглядеть что-либо было трудновато, но ему послышался негромкий клекот скопы.
Он улыбнулся, на сей раз более добродушно. «Пусть Катарина попробует арестовать старика. Пусть только попробует».
Затем он с кислой усмешкой обернулся к сэру Марису.
Старый рыцарь мужественно старался придать своей физиономии гневное выражение, но страх в его глазах был красноречив, как телевизионная реклама. Дрожащим голосом он проговорил:
— Род Гэллоугласс, ты помог бежать мятежнику.
Род молчал, весело сверкая глазами.
Сэр Марис сглотнул подступивший к горлу ком и продолжал:
— За наглую и подлую измену ее королевскому величеству королеве Грамерая, Род Гэллоугласс, я обязан арестовать тебя.
Род учтиво склонил голову:
— Попытайтесь.
Стражники в страхе зароптали и попятились. Никто не желал связываться с чародеем.
Сэр Марис успел схватить одного из стражников за руку:
— Эй, ты! Солдат! Ну же, солдат! Беги и отнеси весть королеве! Скажи ей о том, что тут творится!
Стражник рванул с места в карьер, явно несказанно радуясь возможности поскорее смыться.
Сэр Марис вернулся взглядом к Роду.
— Теперь ты должен явиться на суд королевы, господин Род Гэллоугласс.
«Ого! — отметил не без удовольствия Род. — Я уже господин? Это что-то новенькое!»
— Пойдешь ли ты сам, по доброй воле, — осторожно поинтересовался сэр Марис. — Или я должен силой отвести тебя?
Род еле сдержался от смеха — настолько потешным казался ему испуг в голосе старого рыцаря. Заработанная репутация сулила ему явные преимущества.
— Я пойду по доброй воле, сэр Марис, — ответил Род и шагнул вперед. — Ну, пойдемте?
В глазах сэра Мариса отразилась нескрываемая благодарность. Неожиданно его потянуло на откровенность.
— Не завидую я тебе, Род Гэллоугласс. И зря ты, на мой взгляд, так хорохоришься. Тебе предстоит разговор по душам с королевой, а ты сам знаешь, какой у нее язычок.
— Знаю, как не знать, — согласился Род. — Да только и у меня есть что сказать ей, верно? Ну, так пошли, сэр Марис.
К несчастью, путь до замка дал Роду время поразмыслить над поведением Катарины, и к тому моменту, когда они с сэром Марисом подошли к королевским покоям, Рода буквально трясло от злости.
Вдобавок (что отнюдь не способствовало поднятию духа) оказалось, что за работу взялась комиссия по встрече в составе двоих стражников и гонца, высланного вперед. В грудь Рода нацелились две пики.
Процессия остановилась.
— И что же, — ледяным тоном произнес Род, — это означает?
Гонец, заикаясь, возвестил:
— К-королева в-воспретила ч-чародею входить в ее п-покои б-без оков.
— Ага. — Род на миг поджал губы, затем, чуть приподняв бровь, учтиво осведомился: — Стало быть, меня собрались заковать в кандалы?
Гонец кивнул, еле живой от страха.
Род отшвырнул от себя пики, со стуком упавшие на пол, ухватил гонца за ворот и отшвырнул прямо на бросившихся к нему стражников. Затем он пнул дверь с такой силой, что она сорвалась с прочнейших металлических петель, не церемонясь, наступил на нее и маршевым шагом прошествовал в покои королевы.
Катарина, лорд-мэр столицы и Бром О’Берин, сидевшие за столом, на котором была расстелена большая карта, в испуге вскочили на ноги.
Бром ловко прыгнул и встал на пути у Рода:
— Какой демон овладел тобою, Род Гэллоугласс, что ты посмел…
Но Род уже обошел карлика и, не сбавляя шага, двигался к столу.
Дойдя до стола, он остановился и устремил на королеву взгляд, от которого она запросто могла бы обратиться в льдышку.
Катарина попятилась, прижала руку к шее — воплощенный страх и растерянность.
Бром вспрыгнул на стол и громогласно вопросил:
— Что означает это дерзкое вторжение, Род Гэллоугласс? Поди прочь и не смей входить, покуда королева не призовет тебя!
— Я бы предпочел не являться перед ее королевским величеством в оковах, — чеканя слова, отозвался Род. — И я не допущу, чтобы благороднейшего и достойнейшего из дворян швырнули в грязную, кишащую крысами темницу вместе с низкими воришками!
— Ты не допустишь? — в гневе выдохнула Катарина.
— Да кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться! — взревел Бром. — В тебе нет даже жалкой капли благородной крови!
— В таком случае я позволю себе заключить, что благородная кровь порой сочетается с неблагородными поступками, — небрежно бросил Род, рывком отодвинул в сторону стол и шагнул к королеве. — Я почитал вас благородной особой, — с насмешкой проговорил он. — Но теперь я вижу, что вы ополчились против своей родни, против того, кто заменил вам отца! О да, вступив в схватку с любым из ваших вельмож, вы неизбежно бросаете вызов кровнику, но драться с родным дядей?! Одумайтесь, женщина! Да будь он даже злейшим убийцей, и то вам подобало бы отнестись к нему с почетом и уважением, коего требует его высокий титул! Не темницу вы должны были предложить ему, но лучшие из ваших покоев — вот ваш долг крови! — Род оттеснил Катарину к камину, он говорил, глядя ей прямо в глаза: — Да-да, будь он убийцей, вы бы, несомненно, оказали ему подобающие почести! Но нет, он совершил более страшное, на ваш взгляд, преступление: он выказал несогласие с вашими высокомерными, жестокими законами и еще более разгневал вас тем, что с честью и достоинством не ответил на ваши хорошо продуманные обвинения. Он не желает уронить своей чести в то время, когда страной правит мстительная, взбалмошная, капризная девчонка, наделенная титулом королевы, но при том лишенная любых добродетелей. И за это, только за это он стал преступником и изгоем?
