Все взгляды были устремлены на него — испуганные, затравленные, беспомощные.
Род вынужден был признать, что лучшую обстановку для произнесения речи придумать было бы сложно.
Туан раскинул руки. В зале наступила тишина. Только барабан Тома продолжал выбивать негромкую дробь.
— Вы отвергли меня! — вскричал Туан.
Толпа отшатнулась назад, в страхе зароптала.
— Отвергли и бросили в темницу! — воскликнул Туан. — Вы отвернулись от меня, отвернулись и думали, что глаза ваши больше никогда не узрят меня!
Ропот нарастал. Толпа явно была близка к отчаянию.
— Вы изгнали меня? — вскричал Туан, но тут же добавил: — Молчите!
О чудо! Толпа мгновенно притихла.
Туан устремил на собравшихся указующий перст и снова вопросил:
— Вы изгнали меня?
Некоторые осмелились робко ответить:
— Да.
— Изгнали?
Около десятка голосов ответили погромче:
— Да!
— Изгнали?
— Да! — рокотом прокатилось по толпе.
— Вы назвали меня изменником?
— Да! — взревела толпа.
— Но я снова здесь, — воскликнул Туан. — Я цел и невредим. И я снова во главе Дома Кловиса.
Никому и в голову не пришло спорить с этим.
— А где настоящие изменники, которые мечтали только о том, чтобы вас всех разорвали в клочья в бою, где вы были бы обречены на поражение? Где те изменники, которые обратили Дом Кловиса в тюрьму в мое отсутствие? Где они теперь, почему не оспаривают мое главенство?
Туан вновь уперся руками в бедра и стал ждать ответа. Толпа отчаянно искала его, а Том тем временем привязал к опутывавшей Пересмешника веревке еще футов десять, а другой ее конец ловко обвязал вокруг одного из столбиков балюстрады. В толпе уже слышались выкрики «Пересмешник!», «Где он?», а Том проделал то же самое с тремя командирами.
Туан ждал. Только тогда, когда выкрики достигли максимальной амплитуды, он дал Тому знак.
Том и Род подхватили связанных под мышки, и вот они все повисли под балконом — по двое по обе стороны от Туана. Пересмешник очухался и принялся извиваться и вырываться.
Толпа мгновенно притихла.
Туан усмехнулся и сложил руки на груди.
И тут все разом взревели, подобно огромному хищному зверю, и рванулись вперед. Те, что стояли поближе, принялись подпрыгивать, пытаясь дотянуться до болтавшихся в воздухе ног горбуна. Слышались весьма нелестные эпитеты, которыми толпа награждала Пересмешника и его холуев.
— Берегитесь! — вскричал Туан, вскинул руки вверх, и толпа мигом умолкла. — Берегитесь их, этих изменников, которых вы некогда звали господами! Остерегайтесь этих предателей, этих жалких воришек, которые похитили у вас всю свободу, которую я даровал вам!
Большой Том довольно улыбался, восхищенно глядя на молодого лорда, и бил в барабан в такт словам Туана.
А тот словно стал вдвое выше ростом.
— Разве вы родились на свет не для того, чтобы не было над вами господ?
— Да! — ответила ему толпа.
— Вы родились для свободы! — вскричал Туан. — Ваша свобода — бесправие и нищета, но вы родились свободными!
— Да! — взревела толпа.
— Но разве я отнимал у вас вашу свободу?
— Нет! Нет!
Скрюченный горбун с фингалом под глазом прокричал:
— Нет, Туан! Ты дал нам больше свободы!
Толпа поддержала горбуна дружным ревом.
Туан сложил руки на груди, выжидая, пока собравшиеся откричатся.
Стоило крику уняться самую малость, он снова раскинул руки и вопросил:
— Разве я приказывал вам?
Мгновенно наступила тишина.
— Разве я говорил вам, что вам нужно мое письменное дозволение на ночные утехи?
— Нет! — в унисон прокричали мужчины и (на сей раз) женщины.
— И никогда я не потребую от вас такого!
Ответом был дружный довольный рев.
Туан усмехнулся и почти застенчиво склонил голову.
— И что же? — негромко, но грозно вопросил Туан, пригнулся, сжал одну руку в кулак, занес ее над толпой. — И что же я вижу, вернувшись сюда среди ночи? — Он яростно вскричал: — Вы позволили этим жалким мерзавцам отобрать у вас все, что я дал вам!
Толпа испуганно зароптала.
Туан взмахнул левой рукой. Том громко ударил в барабан. Тут же воцарилась тишина.
— Мало этого! — возопил Туан, нацелил в толпу указательный палец. Взгляд его искал какие-то конкретные лица. Голос его зазвучал холодно, сдержанно. — Я вижу, что в трусости своей вы позволили им отобрать даже ту свободу, что была дана вам от рождения!
Толпа неуверенно, устрашенно зашепталась. Первые ряды попятились назад.
— Да, даже эту свободу вы позволили им похитить у вас!
Поразительно, какого потрясающего эффекта добивался Туан своими речами.
— Вы готовы поступиться даже свободой делить ваше ложе с теми, кто мил вашему сердцу!
Он снова взмахнул рукой, Том снова ударил в барабан.
— И вы зовете себя людьми!
Туан рассмеялся — горько и язвительно.
По толпе волной прокатились возмущенные выкрики.
— Мы — люди! — крикнул кто-то, толпа подхватила:
— Мы — люди! Мы — люди! Мы — люди!
— Да! — воскликнул горбун с подбитым глазом. — Ты только отдай нам этих мерзких скотов, Туан, и мы докажем, что мы — люди. Мы их так отделаем — мать родная не узнает. Ни крошки мяса не оставим на их жалких костях! Кости переломаем, мозг вытрясем!
Толпа поддержала его кровожадным ревом.
Туан выпрямился, сложил руки на груди, печально улыбнулся, привлек к себе внимание толпы. Народ мало-помалу притих, рев сменился гомоном, в нем появились виноватые нотки, потом на смену гомону пришло перешептывание, и наконец все стихло.
— Разве так поступают настоящие люди? — негромко вопросил Туан. — Свора бродячих псов и та милосерднее вас!
Это его обвинение толпе по душе не пришлось. Люди снова загомонили — протестующе, злобно, все громче и громче.
— Вы бы поосторожнее, — предостерег Туана Род. — Эдак они и нас в клочья разорвать могут.
— Не бойтесь, — ответил ему Туан, не отрывая глаз от толпы. — Пусть погомонят немного.
Толпа между тем разбушевалась не на шутку. То один, то другой грозили Туану кулаками.
Туан вскинул руки и вскричал:
— Но я зову вас людьми!
