Неинтересно. Да и карты в ее семье не жаловали. А зря. Сейчас ввести бы здесь покер или преферанс и раздеть всех до скелета!
К самой Лиле никто не подходил, и она скучала в одиночестве, разглядывая народ. Ничего удивительного в этом не было. Новая незнакомая фигура, чего от нее ждать – непонятно… Но долго проскучать не удалось.
– Ваше сиятельство, – шепнул за спиной голос, – баронесса Ормт просит вас составить ей компанию.
Лиля обернулась и обнаружила рядом слугу в раззолоченной ливрее.
М-да. Вопрос.
С одной стороны – королевская фаворитка. И портить отношения не к месту.
С другой…
Вот если бы баронесса сама подошла или это как-то ненароком произошло – было бы удобнее. А так получается, что Лиля к ней бежит по первому зову.
Графиня. Супруга племянника короля. К королевской постельной грелке.
М-да… дилемма.
– Полагаю, баронесса подождет. Можете ей передать, что графиня занята беседой с его высочеством.
Лиля послала Амиру теплую улыбку. Слуга испарился.
– Спасибо. Выручили, ваше высочество.
В неформальной обстановке Лиля уже давно называла своего пациента по имени. Но дворец все-таки…
– Графиня, для меня честь служить вам. К тому же Миранда мне не простит…
– А вы не должны сейчас быть возле принцесс?
– Они отлучились ненадолго. – Лицо Амира являло собой странную картину. Смесь насмешки с брезгливостью.
– Э…
– Ну да.
Амир кивнул на одну из ниш, от которой за версту разило нечистотами.
Лиля сморщила нос. Ну да. Здесь так принято. Горшки за ширмами. И спасибо, если горшки, а не просто на пол. Такая вот смесь… бархат платьев и грязная солома на полу. Золотое шитье – и ночные горшки со всем содержимым, которые выплескивают прямо у черного входа или в парке. Фу.
Понятно, что Амир кривится. Насколько поняла Лиля, в Ханганате такое было не принято. На жаре любые нечистоты и помои являлись источником жуткой вони, да и могли послужить рассадником заразы. Поэтому в качестве туалета у них использовались ямы в земле. После определенного уровня ямы засыпались песком. Но – вне дворцов и домов.
А мусорные кучи, которые встречались в Лавери на каждом шагу, у ханганов вывозились за пределы населенных пунктов и также закапывались. Так что здесь Амир чувствовал себя некомфортно. И делился с Лилей своими впечатлениями.
– Я думал, здесь, как в Иртоне…
– Ваше высочество, Иртон – исключение, а не правило.
– Я понимаю, но неприятно же.
Вернулись принцессы. И, заметив Амира рядом с Лилиан, подошли к ним. Старшая щебетала что-то принцу, младшая пыталась поддерживать с Лилей светскую беседу. Лиля по мере сил помогала девочке. Да, Джолиэтт пока еще была неумела. Ну так и сама Лиля-то…
Постепенно к компании присоединились Алисия и Август Брокленд. Лиля присела перед отцом в реверансе, была облаплена, расцелована в обе щеки, и корабел на весь зал заявил, что красивее его дочери просто не найти.
Амир заметил, что красота предела не имеет, и под это дело подарил принцессам по фероньерке.
Баронесса Ормт смотрела из угла злыми глазами, но подходить не решалась. Видимо, принцессы ее не любили, и нарываться даме не хотелось. Лиля решила пока не обращать внимания. Для всех и сразу хорошей не будешь.
После беседы и легкого перекуса (кстати, никто при дворе не думал, что есть надо с закрытым ртом, а избыток приправ, по мнению Лили, скрывал тухлятину) Эдоард разрешил придворным прогулку по парку. И подал пример, пригласив баронессу.
Та одарила окружающих взглядом, в котором читалось плохо скрываемое торжество, и проследовала вместе с его величеством. Выглядело это, кстати, забавно. Эдоарда Бог ростом не обидел, а баронесса была метр в кепке в прыжке с табуретки. Так что… Лиле они напомнили мультик про девочку Веру и обезьянку Анфису. Там, где обезьянка в компании с папой. Амир огляделся и предложил Анжелине правую руку, а Джолиэтт – левую. Август подхватил под локоток Алисию, Лиля задумалась, как быть, но тут…
– Ваше сиятельство, вы разрешите?
Серые глаза встретились с зелеными.
Александр Фалион Лиле не особенно нравился. Сухарь и зануда, однозначно. Знавала она таких, они пока тебе весь мозг в печень не вынесут, не успокоятся.
Лилиан Иртон маркизу тоже не особенно понравилась. В его вкусе были темноволосые и миниатюрные женщины с маленькой грудью и темными глазами. А эта… вирманская героиня баллады. Но…
Было в ней что-то такое, какая-то изюминка, которая цепляла и не давала оставаться спокойным. Вроде бы все невинно, женщина полностью спокойна, а где-то в глубине глаз, на дне души – не поймаешь! Не зацепишь! И вообще, строила я таких, как ты, рядами и колоннами.
Да и была у мужчины причина побеседовать с графиней Иртон. Просто попробуй подойди, когда с ней беседуют две принцессы и принц. Высокое общество, однако. Могут и послать, а это вредно для репутации.
– Благодарю вас, маркиз.
Лиля приняла предложенную руку, и пара направилась к выходу из зала. Графиня молчала. И для Фалиона это было непривычно. Обычно женщины стремились заинтересовать его. Эта же выжидала.
– Ваше сиятельство, как вам понравился дворец?
– Отмыть бы его с мылом, – протянула мечтательно Лиля, – он бы мне понравился еще больше.
– Вы считаете, что тут грязно?
– Что вы, – ресницы прикрыли зеленые глаза, – здесь замечательно.
Фалион так и не понял – издевка это или нет. Но решил принять все всерьез.
– Вы очень дружны с ханганами, госпожа.
– Да, так получилось, маркиз.
– Прошу простить мне мою невежливость, госпожа, но идут слухи, что вы владелица чистокровного аварца?
– Да, – осторожно согласилась Лиля.
– Может быть, вы согласитесь продать его?
– Продать Лидарха? Только через мой труп! – Лиля даже про вежливость забыла.
Фалион чуть улыбнулся, неожиданно найдя в женщине нечто родственное.
– Что вы, графиня, это было бы преступлением против королевства. Но, может быть, тогда вы согласитесь на случку?
Лиля вскинула брови.
– Мне говорили, вы – заядлый лошадник…
– Да, госпожа графиня. И я вам клянусь – все меры предосторожности, все будет соблюдено. Ваш конь не пострадает…
Лиля даже и не собиралась сразу соглашаться. Вот уж какого опыта в ее жизни точно не было… Так что не торопимся.
– Я подумаю, ваша светлость. Понимаете, это для меня так неожиданно.
– Да, графиня. Я вас понимаю.
