– И все же…
– Я была с ним милосердна. Он жив. И деньги у него изъяли только ворованные. А то, что мне плохо, переживу. Всегда переживала.
Пастор вздохнул.
– Пусть Альдонай ведет тебя по жизни, Лилиан.
Лиля тоже сотворила знак Альдоная.
– Пусть над нами сияет солнце истины.
Истина, да…
Чего только стоил разговор с эввирами. Лиля довольно жестко объяснила, что это была первая и последняя проверка. Если еще раз кто-то посмеет, весело будет всей общине. Не просто весело, нет.
Им придется в срочном порядке налаживать бизнес по торговле макаронами на Вирме… Ой!
Вот про макароны Лиля откровенно забыла. И про кучу других кулинарных рецептов. Надо сразу сказать племяннику Хельке, чтобы предусматрел место под ресторан. И радоваться, что чиновники и прочие кровопийцы остались в двадцать первом веке, в другом мире. Потому как польза от них есть. Но взяточничества… Молчим о грустном.
Эввиры прониклись. Особенно Хельке, которому Лилиан популярно разъяснила, что после второй такой подставы без ее ведома с ним будет беседовать не добрый Эрик, а злой король.
Авторитет у Эдоарда был. Больше проверок не проводилось.
О муже она и не вспоминала. И не вспомнила бы, если бы не Александр.
Фалион действительно сдружился с ней. Приезжал, дарил подарки, разговаривал. После того нервного срыва он ощущал себя… словно пелена с глаз упала. Да, сильная, умная, красивая… но женщина ведь!
А этого как раз никто и не замечает. Видят, как у боевого корабля, количество пушек. И никто не замечает цвета парусов. Никто не осознает его красоты. И – хрупкости.
Да он и сам раньше ничего не видел.
Да, женщина. Знания, сила, ум, привычка повелевать. Такие женщины оставляют след в истории. И в то же время они несчастны. Потому что этакие железные девы. Холодные, целеустремленные, выжегшие в себе все ради того, чтобы сделать карьеру.
Воины, придворные, они – были. И история хранила упоминание о них. Сначала Фалион думал, что и Лилиан такая же. А потом…
Она обожала своего коня. Нежно любила падчерицу. Не родную дочь, нет! Хотя некоторые, вот как его мать, и родных-то детей не любят. Но ради падчерицы Лиля готова была сделать все возможное и невозможное. И Александр это видел.
Лилиан Иртон неплохо изображала эмоции. Но тут, когда она улыбалась и раскрывала руки навстречу Миранде, ее глаза сияли таким теплом и светом… Это шло из души. Определенно.
Да и своих людей…
Лилиан тепло относилась ко всем своим людям. Это не разыграешь. И ее любили в ответ.
Единственный, о ком они не говорили, был Джерисон, граф Иртон.
Александр дружил с ним и даже симпатизировал этому человеку. И сейчас понимал, что добром такие вещи не кончаются.
Лилиан не желала зла, он видел это вполне отчетливо. Но и добра такое принести не могло. А он…
Александр даже зубами скрипнул.
Он знал Джерисона.
Первая растерянность перейдет у мужчины в агрессию. А потом… Потом результат будет непредсказуем.
Сегодня Александр собирался сделать крохотный шаг. Поговорить с Лилиан. Зачем? Казалось бы, что ему до этого?
Но… Лилиан знала о его проблеме. Она не выдала его ни словом, ни жестом, она сочувствовала ему – это было видно. Она понимала. Сняла с его плеч тяжкий груз. И ему хотелось отплатить добром за добро.
Графиню он застал о чем-то беседующей с Ганцем. Оба явно были заняты, чертили на листе бумаги кружки и стрелочки.
– Лилиан…
Женщина повернулась.
Вспыхнули зеленые глаза, просияла улыбка… красавица. Иначе и не скажешь. Когда вот так прорывается наружу внутренний свет души, становится не важно, какой формы нос или уши. Она просто светится. И это выглядит почти чудом.
– Александр, добрый день. Рада вас видеть.
И это не светские любезности. Она действительно рада.
– Я хотел пригласить вас на верховую прогулку. Вы сегодня еще не выезжали?
– Мне надо бы съездить в Тараль. Вы составите мне компанию?
Фалион кивнул. А поговорить можно и по дороге.
Лиля была неглупа. И взгляды, которые бросал на нее Фалион, заставляли женщину нервничать.
Лишь бы не влюбился. Вот уж что будет некстати… Терять друга ради сомнительных радостей секса… А почему сомнительных?
Да не до того!
Выспаться бы! Отдохнуть, расслабиться, а этого и не дают. Сплошные стрессы.
Сколько людей жалуются на фригидность или импотенцию, а чего удивительного? Нервы не выдернешь, а ими многое управляется в нашем организме.
Но что теперь делать? Перевести стрелки? Или…
Лиля выбрала второе. И пошла навстречу опасности.
– Александр, вы хотели со мной поговорить о чем-то?
– Да, Лилиан. Прошу понять меня правильно… Мне придется говорить о достаточно личных вещах…
– Я обещаю внимательно выслушать, – откликнулась Лиля, удерживая на лице маску спокойствия.
Фалион вздохнул. И как в воду бросился.
– Лилиан, вы стали невероятно популярны. Вы красивы, умны, на вас мечтают походить все женщины, вы вхожи к королю, вы сейчас на вершине. А что будет потом?
Лиля пожала плечами.
– Не знаю. У меня нет выбора. Я просто живу.
– Вы мечтаете всю жизнь прожить вот так? В делах, без мужа, без детей…
Женщина опустила глаза. Фалион ударил в самое больное место.
– Нет. Я хочу любить и быть любимой, хочу семью, детей. Только это не от меня зависит.
– Правильно. От вас и от Джерисона. Лилиан, поймите меня правильно. Вы стали мне дороги, Джерисон мой друг… Если бы я видел, что вам не нужно ничего, кроме власти, я бы и слова не сказал. Но вы ведь не такая. Вы теплая, домашняя, просто вам пришлось стать такой, как сейчас. Но если бы это было возможно, вы бы…
Лиля покачала головой:
– Я бы с радостью жила спокойной жизнью. Если бы меня не пытались убить. Если бы не… Да вы и так все знаете. Стоит ли пересказывать?
– Не стоит. Я помню. А вы помните, что вы – графиня Иртон?
– И рада бы забыть.
– Супруга Джеса.
– И что?
– Сейчас он далеко. И что делаете вы?
– Спасаю свою шкуру и шкуру его дочери! – огрызнулась Лиля.
Но серые глаза смотрели так, что она невольно успокоилась. Было в Фалионе что-то такое… сдерживающее самые яростные порывы. Не смирение священника, нет. Внутренний стержень. Твердость, которая заставляет спасовать перед собой.
