– Гребень первой волны, – сказал Кратов.
– Какой еще гребень? – удивился Стас.
– Тот самый, – мастер скорчил свою короткую улыбку-гримасу. – Рашуля… Только честно, без ложного чувства долга перед окружающими. Ты сумеешь поработать с полной отдачей, или нам лучше пока обойтись без тебя?
– Мне холодно… – с трудом проговорила девушка. – Я… я ничего не помню…
– Пустяки, – сказал Пазур. – На твоем месте я бы тоже позабыл все на свете. Это пройдет. Тогда хотя бы не мешай нам, наберись сил не отрывать нас от дел. И мы тебя спасем, я просто убежден. Скушай-ка вот эту конфетку, – он протянул Рашиде розовый шарик в пластиковом пакетике.
– Что это? – она вздрогнула и еще сильнее прильнула к Косте.
– «Солнце в тумане», очень хороший транквилизатор. Я им частенько пользуюсь, когда на душе погано, – мастер уловил недоверчивый взгляд Рашиды и покачал головой. – Со мной такое тоже бывает.
Рашида протянула руку и взяла пакетик двумя пальцами, словно боясь обжечься.
– И умница, – сказал Пазур, внимательно следя, чтобы шарик был проглочен. – Ты немного отдохнешь и присоединишься к нам. Второй, побудь с ней, а мы начнем. Глянем, что же стряслось с гравигенераторами.
Они ушли, а Костя остался стоять на коленях возле Рашиды. С каждой секундой ее дыхание делалось все ровнее, сведенное судорогой страха тело под его ладонями становилось ощутимо податливым, как нагретый воск.
– Я сейчас безобразная, да? – спросила Рашида шепотом. – Ты меня сейчас не любишь?
– Ты красивая, – успокоил ее Костя и коснулся губами ее распухших глаз. – Слезы тебе идут.
– Неправда… – голос ее затухал. – Вы все меня обманываете… Зачем?.. Что со мной, что вы мне дали?.. Я засыпаю, Костя… милый…
Кратов локтем нажал на спинку кресла – та послушно опустилась. Он бережно уложил Рашиду, пристроил ее неловко повисшую руку. Девушка спала, приоткрыв рот. Временами на ее лицо набегала тень от неведомых тревожных видений.
6.
– Уснула? – спросил Пазур подошедшего Кратова. – И прекрасно. У нашего инженера слабые женские нервы, но здоровая психика и ничем не омраченный обмен веществ. Будь у нее какие-нибудь отклонения от нормы, она сидела бы в кресле кукла куклой и бессмысленно таращила глаза. А так она проспит долго и спокойно, не отвлекая нас новыми истериками. От этой дозы уснул бы и динозавр.
– С хорошим обменом веществ, – ввернул Ертаулов.
– Вольнотреп, – сказал Костя сердито.
– Не без того, – ухмыльнулся Пазур. – Так называемый «юмор висельника». Мы с Третьим сунулись было в схему контроля гравигенераторов и получили такой банан, что по сю пору не переварили. Дела наши характеризуются высокой степенью паршивости.
– Генераторы разрушены?!
– Еще противнее. Они неуправляемы. Видимо, схема повреждена. Отсюда и неверная пространственная ориентация внутри корабля, избыточная сила тяжести. Когитр бессилен. Он располагает лишь частичной информацией о состоянии генераторов. Например, с большой достоверностью он утверждает, что физического ущерба они не претерпели. Но взять их под полный контроль он не может. Нет обратной связи. Надеюсь, никому не нужно здесь объяснять, что означает отсутствие контроля за работой гравигенераторов на выходе из экзометрии?
– Мало того, что мы сами разлетимся в прах, – мрачно сказал Костя. – Мы запросто можем свалиться в форсаж, и тогда…
– Ой, что будет тогда, – произнес Ертаулов.
– Зверь попался исключительно расчетливый и знающий, – заметил Пазур. – Нанес нам смертельный укус точно в схему контроля.
– Ну что ж, – промолвил Костя. – По крайней мере, ясно, где латать. Нужно прощупать схему, разыскать дефект и устранить.
– Дефект – это сказано чересчур мягко, – возразил Стас. – Похоже, часть схемы полностью выгорела. Эта лапчатокруглая холера умело разыскала в чреве нашего «гиппогрифа» самые важные аксоны, а затем аккуратно выжгла их направленным пучком излучения.
– Все же артефакт, а не тварь?
– Разумеется, – кисло проговорил Пазур. – И если те, кто внутри него или кто натравил его на нас, решат, что нам вложили недостаточно, впереди нас ожидают новые сюрпризы.
– Ну, это их дело, – заявил Кратов. – Когда вложат, тогда и поглядим. Только для нас лучше уйти из экзометрии прежде чем они опомнятся. Что мы медлим?
– Мы не медлим, – сказал Стас. – Мы обдумываем варианты.
– Понимаешь, Второй, – задумчиво сказал Пазур. – Чтобы добраться до вероятного дефекта в схеме контроля, есть два пути. Как в былине про Илью Муромца и Соловья-разбойника. Пойдешь налево, пойдешь направо… Только вот, к сожалению, прямого пути у нас нет. И выбор пути, как это и случается обыкновенно в жизни, во многом определяет, повезет нам или нет.
– Что же это за пути?
Пазур коснулся пальцем клавиатуры, и на экране перед ним возникла цветная стереосхема мини-трампа.
– Изволь, – сказал мастер. – Итак, гравигенераторы скомпонованы таким образом, что фактически опоясывают корпус в области кормы. Одна секция находится под грузовым отсеком, в четырех метрах под его полом, и метры эти заполнены всевозможными системами жизнеобеспечения, энергоснабжения, терморегулирования и так далее. А также и фрагментами схемы контроля, которая, по нашему с третьим навигатором мнению, пострадала особенно сильно. Артефакт метил именно в нее и много в том преуспел. С этой секцией связи нет совершенно, и восстановить ее, очевидно, не удастся. Хотя доступ к ней относительно прост. Подчеркиваю – относительно, потому что четыре метра, которые предстояло бы пройти, пустот не содержат и никогда не предназначались для моционов. Особенно когда этим займутся такие долдоны, как любой из вас. Это путь первый…
– Понятно, – сказал Костя нетерпеливо. – Давайте сразу о втором.
– Еще три секции, которым повезло больше, расположены под обитаемыми помещениями и частично над центральным коридором. До них буквально рукой подать, они неохотно отзываются на команды когитра, поскольку схема контроля в этом секторе поражена частично. Может быть, все ограничивается локальными обрывами, которые ничего не стоит устранить. Тогда мы вернули бы себе основную часть генераторов. И у нас возник бы шанс на удачный выход в субсвет.
– А самое замечательное, – добавил Ертаулов, – что к этим секциям есть доступ через грузовой люк. Видишь эту шахту? Мы с тобой вчера наблюдали, как в нее упихивали «салон-вагон».
– Тогда все просто, – сказал Кратов. – Я влезаю в скафандр, выхожу наружу, проникаю внутрь секции, а там на месте сориентируемся. Стас в это время страхует меня изнутри…
– Да ты спятил, Второй, – произнес Пазур. – Это же экзометрия!
Костя прикусил язык и густо покраснел. «Не слишком ли часто за последние дни ты садишься в лужу, звездоход? – подумал он. – Так ведь и свыкнуться можно. С лужей-то…»
